— Тетанический. Это когда все мускулы сжимаются судорогой.
Похоже, он задохнулся, просто-напросто задохнулся.
— Может быть, мальчик болел чем-то? — спросил Чингиз. —
Эпилепсия, например? А тут волнение, азарт, погоня, перестрелка… Он и не
выдержал. Простое совпадение.
— Родители говорили, что здоров был абсолютно. Они мало что
говорили… но эти слова мать всё повторяла и повторяла.
— Что у него было в логах? — Чингиз явно был не расположен к
лирике.
— Не было у меня времени логи смотреть, Чинга. Не до логов
тут. Я глянул, что добычи на машине нет, значит, не успел файл перекачать.
Нашёл у него программку, старую, но верную, «Pure conscience». Запустил и ушёл.
Родителям сказал, что мы просто общались в глубине, когда парень замолчал и
перестал двигаться.
— Всё равно, Падла. Вовсе не обязательно, что мальчика убили
из глубины. Сколько уже было случаев — инфаркты, инсульты…
— Убили его. Я чую. — Падла взял новую бутылку. — Новая
эпоха наступает, Чинга. Фиговая эпоха. Теперь в глубине начнут убивать
по-настоящему.
— Слышал, Пат? — Чингиз посмотрел на мальчишку. — Твои
прогулки в Диптауне кончаются.
— Нет!
— Да. — В голосе Чингиза опять возникла ледяная жёсткость. —
И не спорь. Завтра у нас снимут оптоволокно. Просто физически обрежут и унесут.
И модемы с компьютеров я сниму. Во избежание недоразумений.
— Я же не хакаю!
— Но мечтаешь этим заняться. И уже пробовал. За мелкие игры
с фальшивыми кредитками тебя не убьют, конечно. Но рано или поздно захочется
тебе настоящих подвигов… и получишь пулю из глубины.
— Ты же за меня отомстишь… — буркнул Пат.
— Я бы предпочёл не мстить, — с неожиданной нежностью сказал
Чингиз. — Я не люблю ездить на кладбище и класть цветы на могилки.
Он глянул на Падлу:
— А тебе, старый козёл, это ещё предстоит! Грехи замаливать
долго будешь! Ты втянул подростка во взлом! Причём не оценив должным образом
возможных трудностей! Решил, что в мелкой фирме не будет серьёзной защиты!
— Да! — рявкнул Падла. — Виноват! Но разве всегда и всё
можно учесть? Да и мальчишка в глубине не первый день! Он два года назад хакал
Аль-Кабар!
…Тетанический спазм — это, наверное, так?
Когда начинают мелко дрожать руки, ноги костенеют в коленях,
челюсти сводит судорогой, и нельзя произнести ни слова?
— Обычный мальчишеский гон, — поморщился Чингиз. — Ты ни
разу не слышал, что Пат дружкам втирает?
…Нет, это не так. Я ведь могу дышать, лёгкие исправно сосут
наполненный дымом воздух. Могу смотреть, как плещется пиво в кружке, едва не
вылетающей из моей руки. И сердце стучит по-прежнему, пусть заходясь в
истерике, но колотится, гоняет кровь, ему наплевать, что оно болит, у него всё
равно есть своя работа…
— Как его звали? — спросил я. Мне казалось — совершенно
нормальным голосом. Но почему-то вся троица вздрогнула.
— Я имён не называю… — начал Падла.
— Ему — скажи! — вдруг резко сказал Чингиз.
— Ромка его звали.
— Он ломал Аль-Кабар, — сказал я. — Два года назад. Ему
пятнадцать было, только я об этом не знал.
— Ты кто такой, Леонид? — Падла выпучил глаза.
— Д-дайвер. — Я вдруг стал заикаться. — И Ромка дайвером
был. Потом мы стали никем. Я смирился. А он, значит, хакером стать решил…
— Блин, живой дайвер! — выпалил Падла. — В реале! Настоящий!
Живой!
Как смешно. Его больше удивляет моё ушедшее прошлое, чем не
случившееся будущее Ромки!
Кружкой, ещё почти полной пива, перегнувшись через стол и
сметая бутылки, я заехал Падле по морде.
И почувствовал, что взлетаю в воздух.
Сила действия равна силе противодействия — этот закон верен
лишь для физических объектов. С биологическими сложнее.
Особенно если кулак, приложившийся к моей голове, почти
равен ей по размерам.
— Да не сюда, дурак! Это же биде!
Это Чингиз…
— И что с того? Оно же для умывания очень удобно!
Это Падла…
— А если дать уксуса понюхать?
Это Пат…
Ледяная вода. Бутылки «Жигулёвского» на дне джакузи.
Вот так кончают слишком наглые дайверы. Их топят в ванне с
пивом. Дышать совсем нечем…
Собрав последние силы, я попытался дёрнуться. И был вынут из
воды.
— Живой? — с тревогой спросил Чингиз. — В глазах не двоится?
В джакузи меня засовывал он.
Падла стоял в сторонке. Потирал щёку, на которой я с
удовольствием увидел кровоподтёк. Одно стёклышко в очках треснуло. И взгляд у
него был смущённый.
— Говорить можешь? — с ещё большей тревогой спросил Чингиз.
— Д-да… — выдавил я. Челюсть болела, из носа стекала струйка
крови. Вода в ванне тоже приобрела нежно-розовый оттенок.
Но говорить я мог.
— Он сам виноват! — с интонациями школьника перед завучем
воскликнул Падла. — У меня же рефлексы, блин! Получил — верни!
— Ты убил Ромку… — сказал я. — Ты… хакер хренов…
— Я его не убивал!
— Ты живой. Ромка мёр…
Чингиз впихнул меня головой в джакузи так ловко, что я
захлебнулся остатком фразы. И тут же вынул.
— Эй, Лёня. Не надо так. Если Падла не рвёт на себе волос —
это не значит, что он рад смерти пацана. Он слишком много смертей видел,
понимаешь? А Ромка твой для него был одним из сотен мелких хакеров. Остынь!
— Мне правда очень жаль, — сказал Падла. Снял очки. Взгляд у
него стал близоруким и беззащитным. — Дайвер… ты мне влепи сейчас, если хочешь.
Я смирю естество!
— Он же сразу к пареньку рванулся, — мягко сказал Чингиз. —
И между прочим, позвонил мне по дороге. Сказал, что может потребоваться
спрятать одного чайника от розыска. Деньги там, фальшивые документы…
— Не знал я, что эта хрень уже существует. — Падла
по-прежнему стоял, ожидая удара. — Оружие третьего поколения… Ты ударь, ударь.
Легче станет. Я же знаю.
— Он правда умер? — спросил я. Мне хотелось плакать. Но
очень трудно плакать с мокрым лицом.
— Правда.
— Быстро?
— Не думаю, — поколебавшись, ответил Падла. — Фиговая была у
него смерть, дайвер. Ты прости… но это правда.
