А я — фагоцит электронного мира…
Единственная опасность, которая ему грозит, — само
человечество. Стоит человечеству по-настоящему испугаться виртуального мира — и
клеточки начнут отмирать одна за другой.
Когда-то главным страхом Диптауна был страх остаться в
виртуальности навсегда. Не суметь выйти, умереть от голода, объедаясь
придуманными яствами.
Поэтому и были мы, дайверы. Те, кто мог выйти и вывести.
Потом что-то случилось… никто не знает, что, почему и как.
Люди перестали тонуть. И мы оказались ненужными. Нет, глубина не убила нас,
просто отвергла.
Теперь стряслась беда покруче. Что такое страх утонуть по
собственной глупости, когда появилась опасность, что тебя утопят?
Настоящий страх всегда направлен извне.
Вот и всполошилась глубина… пораскинула несуществующими
мозгами.
И Тёмный Дайвер, кем бы он ни был, узнал про существование
оружия третьего поколения. И мальчик Ромка погиб, пытаясь вытащить из офиса
самую страшную тайну Диптауна. И Ёжик рассказал мне сплетню о погибшем хакере.
В невидимых жилах быстрее понеслась кровь. Заиграли
электронные гормоны, ударили по всему, что было нам дорого.
И старого, полудохлого фагоцита кинуло в мясорубку.
Науськало на нового врага.
Глубина не умеет думать, она лишь живёт. И борется за жизнь,
как умеет.
В списанных бойцах возникла потребность. В тех, кто ещё
умеет бороться. Причём бороться по-настоящему. От души.
Вот Ричард Паркер — он был подлинным дайвером!
Глубина для него всегда оставалась лишь местом работы. В
реальном мире, наверное, имелось достаточно много интересного и волнующего. И
он вышел из игры. Отстранился.
И Вика сумела уйти. Легко, по крайней мере внешне легко.
Забросила «перспективные темы», наплевала на налаженный бизнес, на способности
пространственного дизайнера…
А мне уже не выйти. Хоть тушкой, хоть чучелом — лишь бы в
глубину… Когда не осталось иного выхода, я готов был таскать нарисованные
рояли, но не уходить из Диптауна.
Так и Ромка не смог уйти. Был великим дайвером-оборотнем,
стал неумелым хакером.
Мы попали в ловушку. Нам казалось, что умение вовремя
стянуть виртуальный шлем — знак нашей свободы от глубины. Оказалось — не так
всё просто. Подлинная свобода — совсем иное. Цепных псов регулярно отпускают
побегать, но лишь в пределах крепкой ограды.
Так у кого больше свободы — у болонки, гуляющей на поводке с
хозяином, или у волкодава, что носится всю ночь по двору, опьянённый свободой и
метящий доски забора?
Приятно считать себя волкодавом, пока умеешь не замечать
ограды…
— Ты меня держишь, сволочь, — сказал я. Посмотрел на компьютер.
Вика нахмурилась, пытаясь уловить ключевые, командные слова. — Ты ведь и сейчас
здесь, глубина…
— Не поняла, Леонид…
— Молчи! — рявкнул я на ни в чём не повинную программу. — Ты
ведь здесь, я знаю! Ты следишь… ждёшь… ты не умеешь думать и говорить, но ты
умеешь жить!
Нарисованная Вика молчала.
Придуманная любимая — лучше настоящей. Она всегда выслушает.
Согласится. И скажет лишь то, что ты хочешь услышать.
— Ты поймала меня, да? У меня дип-психоз? Я не могу без
тебя?
Чего я жду? Ответа? Громового голоса: «Да, я компьютерный
разум, и ты в моей власти!»?
Тогда это полноценный психоз. Без всяких приставок.
Я наклонился над столом, прижался лицом к холодному стеклу
монитора. Прошептал:
— Да, ты права. Не могу без тебя. Мне нужен Диптаун. Нужна
эта роль… особая роль… пусть даже роль фагоцита…
Безумие — ругаться с грудой холодного железа.
Но ведь не большее безумие, чем умирать от нарисованных
пуль?
— Я согласен, — сказал я. — Глубина… я твой.
Я буду тебя защищать. Буду драться с любой угрозой, что
может прийти к тебе.
Вот только если окажется, что у нас были разные цели и
результат тебя не устроит — не обессудь…
Но вслух я этого не скажу.
Никогда — при включённом компьютере.
Будем считать, что я полностью спятил.
deep Ввод.
Сколько я продержусь в режиме рваного сна, по три-четыре
часа в сутки? Наверное, достаточно долго. Раньше ведь держался.
Личность номер один.
Мотоциклист. Байкер. Безликий, стандартный, никому не
интересный.
Вот только в кармане куртки-косухи лежит тяжёлый тупорылый
пистолет с зарядами второго поколения.
Не так уж и много по сравнению с тем, что может
противопоставить мне неведомый враг. И всё-таки получше прежнего. Пострашнее
«Варлока» в чём-то.
Мне ещё не приходилось убивать чужие компьютеры.
Наверное, меня мог бы понять какой-нибудь бравый гусар
девятнадцатого века. Одно дело — взять врага в плен, другое — зарубить… а вот
как насчёт того, чтобы убивать под противником лошадь? Даже не лошадь, скажем
гордо и красиво — коня! Который не просто средство передвижения, а ещё и верный
любимый друг, напарник, не раз выручавший и помогавший…
Ничего. Придётся — убью.
Фагоциты совести не имеют.
Достаю из кармана Протея пейджер. Маньяка вообще нет в сети…
что ж.
— Шурка, это очень важно. То, чего не может быть, есть. Надо
поговорить. Очень срочно. Назначь место и время.
Всё. Сообщение отправлено. Теперь остаётся лишь ждать… и
искать другие пути.
Кто у меня ещё остался из знакомых хакеров? Версию со взлом
письма всё-таки надо отработать до конца.
Ищу по пейджеру Падлу. Не нахожу. Надо было спросить…
Впрочем, номер Чингиза я помню!
— Телефонный звонок в Москву, — сообщаю я. Пейджер мигает
зелёным огоньком — значит, денежный лимит до конца ещё не выбран. Звонок из виртуальности
в реальный мир не очень дорогой, но всё-таки платный…
Набираю номер на клавиатуре, не доверяя пейджерным
программам распознавания голоса. Жду — минуту, другую, слушая размеренные
гудки…
Чёрт возьми, да ты же по квартире с сотовым ходишь! Ответь!
— Да.
Голос Чингиза резок и напряжён, будто он ждёт какого-то
неприятного, но неизбежного разговора. Ладно, это его проблемы, а я сейчас ищу,
на кого бы вывалить часть своих.
