— Что?
— Диптаун живёт по своим законам. Но это человеческие
законы, от них никуда не деться. Несколько лет назад виртуальность была всего
лишь ребёнком. С детской восторженностью, с детской жестокостью. С драками в
песочнице. Ты меня ведёрком по голове, а я тебя совочком по попе. Всё это было.
Игры в доктора, потасовки, обидки, сказки про чёрную руку и кровавую простыню.
Но детство проходит. И сейчас Диптаун обретает зрелость. А это — немножко
другой расклад. Леонид, в глубину приходит нормальный человеческий мир.
— Убивать — это нормально?
— Лёня, но ведь мы говорим не о том, что такое хорошо и что
такое плохо. Мы говорим о норме. А норма человеческой жизни — война и убийство.
Нельзя вечно спускать пар в «Лабиринте Смерти» или на арене «Смертельного
Поединка». Маленький мальчик может бегать с пластмассовым автоматом, но когда ему
исполнится восемнадцать, он получит боевое оружие. Смерть не могла не прийти в
Диптаун. Вот она и пришла.
Вика помолчала. Стряхнула пепел на газету, валяющуюся на
диване.
Крепко же её проняло.
— Вот… открой газетку… Что ты прочитаешь на первой странице?
Пьяный мужик пришёл домой, выпил ещё стакан, зарезал жену и выкинул в окно
детишек, выпил ещё сто граммов, погонялся за тёщей, не догнал, допил бутылку и
повесился в туалете. Американские ВВС совершили миротворческий полёт над
Европой. Уничтожено двадцать военных целей, включая кондитерскую фабрику,
больницу и жилой квартал. Арабские террористы подложили бомбу в пассажирский
самолёт. В знак протеста против другой миротворческой миссии…
— Я не читаю газет.
— Лёня… — Вика вздохнула. — Лёня, милый, ты всё-таки их
читаешь. Слышишь. Догадываешься. Нельзя прятаться в глубине вечно. Понимаю —
хочется. Но не выходит. Рано или поздно кто-то должен был принести в Диптаун
подлинное оружие. И раз уж оно появилось — надо решать. Что для тебя
реальность, а что вымысел? Если разницы нет — живи в глубине. Не всё ли равно
как умирать?
В прихожей тренькнул звонок.
— Это Падла, — быстро сказал я.
— Кто?
— Падла… хакер, я же говорил.
— И что? — Вика встала, быстро оглядела комнату, будто
надеясь за двадцать секунд навести в ней порядок. — Ты предупредить мог?
— Извини… — Я поднялся с пола. — Забыл.
— Иди, открывай. — Вика быстро оправила волосы. — Давай,
давай… твой друг пришёл. Чего уж теперь.
Да…
Лучше бы приехал Чингиз.
Я представил себе, как Падла с воплями и матюгами ввалится в
прихожую, заполнив её целиком, вывалит из рваной сумки двадцать бутылок
«Жигулёвского», и мне захотелось не открывать дверь.
Впрочем, с Падлы станется её просто вынести плечом. На
всякий случай. Вдруг я звонка не услышал.
Глубоко вдохнув, я подошёл к двери, открыл замок.
— Добрый вечер, Леонид, — вполголоса сказал Падла. — Я не
слишком задержался?
Поперхнувшись заготовленной фразой о том, что жена дома, и
желательно не употреблять ненормативной лексики в полный голос, я отступил от
двери.
Падла пошаркал ногами по половику и вошёл.
В одной руке у него был здоровенный букет чайных роз. В
другой — огромный баул. Наверное, именно в нём он пытался протащить в квартиру
Чингиза проститутку?
— Супруга дома? — тихо спросил Падла. В ответ на мой кивок
уточнил:
— Как зовут?
— Вика…
— Ага…
Хакер заозирался в поисках тапочек. Я молча сбросил с ног
свои.
— Добрый вечер. — Вика появилась в прихожей.
— Вечер добрый! — Падла неуклюже поклонился. Протянул букет.
— Безумно рад встрече, Леонид так много о вас рассказывал. Меня зовут Антон.
Я сглотнул.
— Спасибо, какая прелесть… — Вика взяла цветы. — Леонид,
может быть, ты представишь нас?
— Вика, моя жена, — пробормотал я. — Па… Антон.
Замечательный специалист в области компьютеров.
— Как лучше — Антон или Падла? — поинтересовалась Вика. По
её глазам было видно, что ситуацией она наслаждается.
— Честно говоря, Виктория, мне будет привычнее называться Падлой.
Но некоторых это имя шокирует…
— Ничего страшного, Падла. Раздевайтесь, проходите.
Извините, у нас немного неубрано. Я весь день на работе, Леонид занят в
глубине…
— У вас очень уютно и мило! — с жаром произнёс Падла. Стянул
с головы облезлую ондатровую шапку. Если бы он так встал у метро — ему бы
быстро накидали туда мелочи. Вздохнул. — Не обращайте внимания, пожалуйста, на
мой несколько необычный вид… я всегда бреюсь наголо к зиме.
— Как интересно… а можно узнать, зачем? Куртку вешайте сюда…
И будьте как дома.
Падла хлюпнул носом. Поставил баул, спросил:
— Вы уверены, что я могу быть как дома?
— Конечно.
— Ну, блин… я предупреждал… — Падла стащил куртку, набросил
на вешалку. Следом бережно повесил шапку. — Вот… в общем-то из-за неё и бреюсь.
Старенькая она у меня…
— Кто старенькая?
— Шапка. Старенькая, дряхлая и села изрядно. Если наголо не
стричься, то на голову не налезает.
Я попытался сообразить, получится ли быстро вытолкать Падлу
в подъезд. По всему выходило, что никак не получится. Ни быстро, ни долго.
— А купить новую? Я понимаю, нынче всё дорого, но…
— Понимаете ли Виктория, восемь лет назад я вступил в
Общество Защиты Животных. С тех пор считаю, что использовать мех для
изготовления одежды — варварство и фашизм. Поэтому я не вправе приобретать
новую меховую шапку. Однако зимой в Москве настолько холодно, что ходить с
непокрытой головой небезопасно для здоровья…
— Очень достойная позиция, — сказала Вика. — А вас не
шокирует, что рядом висит моя шубка?
— Не шокирует, — с достоинством ответил Падла. — Но
расстраивает. Если вы не против, то впоследствии мы с вами поговорим о защите
окружающей среды и гуманном отношении к братьям нашим меньшим.
Я искоса посмотрел на Вику.
Она улыбалась. Улыбалась так хорошо, как я давным-давно не
видел.
— Проходите, Падла. И будьте как дома, только чуть-чуть
аккуратнее. Вы сразу станете пить пиво или после починки компьютера?
— Мы могли бы совместить… э… процесс, — осторожно предложил
Падла. — Виктория, а вы употребляете пиво?
