— Да я в жизни не поверю, что ты не придумал, как обмануть
их защиту, — просто отвечаю я.
На этот раз никаких анабиозных камер. Правильно, мы ведь уже
на пути, нам не нужно повторно десантироваться.
Но душ по-прежнему обязателен.
Под пристальными взглядами сержантов мы раздеваемся и входим
в кабинки.
Вода остро пахнет химией. Стоим под тугими струями и пялимся
на моющегося Маньяка, неосторожно выбравшего кабинку у противоположной стены.
Выглядит это даже недвусмысленно, но что поделать… всех нас интересует
один-единственный вопрос: где Шурка спрятал вирус. Маньяк явно начинает
злиться.
Помывка заканчивается. Кто-то из персонала молча указывает
нам на терминалы у стены. Идём к ним.
— Сашка, а я догадался где! — страшным шёпотом говорит Зуко.
Уворачивается от оплеухи, с хохотом набирает свой пароль и исчезает.
Идём следом.
Вершина.
Сиреневое небо, фиолетовые облака. Искрящийся снег.
Мы появляемся здесь уже одетыми и с тем оружием, с которым
вышли на десятый этап.
Вот только мы не одни. У края пропасти сидит человек.
Худощавый, невысокий, про таких говорят «маленькая собачка — весь век щенок».
Рядом с ним лежит на камнях какая-то немыслимая пушка, больше всего похожая на
гибрид снайперской винтовки и кочерги. Кажется, такой были вооружены охранники
в офисе «Лабиринта».
Зуко держит человека под прицелом пистолета. Вряд ли того
можно убить с одного выстрела — на нём очень неплохая броня. Но удар почти
наверняка сбросит незнакомца с обрыва.
— Что будем делать? — спрашивает Маг весело.
Рядом с нами возникает Маньяк и сразу же берёт на изготовку
автомат.
Человек медленно поворачивается.
— Отбой, — облегчённо говорю я. — Ребята, не стрелять! Это
свой!
Оружие они всё-таки не опускают. А я подхожу к Крейзи
Тоссеру.
— Я дурак, — говорит Дик.
Мы пожимаем друг другу руки.
— Не выдержал? — просто спрашиваю я.
Дик качает головой. В глазах у него какая-то растерянная
тоска:
— Ты понимаешь, Леонид… Я взял отпуск. По болезни. Сердце
пошаливает последнее время, честное слово!
Киваю. Я верю.
— С внуком погулял, — неожиданно говорит Дик. — Он маленький
ещё. В глубину не ходит. Я вдруг подумал, что он в неё и не попадёт. Никогда.
Если ты не справишься. А это неправильно, Леонид, совершенно неправильно, если
внуки не могут того, что было доступно дедам. У тебя есть внук?
— Нет.
— Тем более я тут ориентируюсь лучше, чем вы, — продолжает
Крейзи. Он то ли себя уговаривает, то ли меня. — Да и пройдёте вы «Лабиринт», а
что дальше? В Храм попасть не так-то просто. Два дайвера лучше, чем один,
верно?
— Верно.
— Это твоя команда?
Оглядываюсь и киваю.
Первой к Дику подходит и пожимает руку Нике. За ней —
остальные.
— Я обузой не буду, — быстро говорит Крейзи. — Это ведь моя
работа, я в «Лабиринте» с первого дня. Я девять этапов прошёл за четырнадцать
часов.
— А как же предел — «два часа на этап»? — спрашиваю я.
Крейзи усмехается. Падла вполголоса бормочет:
— На каждый предел найдётся свой беспредел…
— Никто не против Дика? — спрашиваю я на всякий случай.
Возражений не слышно.
Крейзи поднимает своё ружьё, забрасывает на спину.
Озабоченно говорит:
— Сейчас будут два этапа, они тяжёлые. Если ничего не
изменилось, то по два часа на каждый уйдёт. Потом чуть легче…
— Дик…
Он замолкает.
— Мы не собираемся идти по этапам, — мягко говорю я. — У нас
нет на это времени.
Крейзи хмурится.
— Помнишь «Варлока-9000»?
— Противовирусную обработку не обманешь, — качает головой
Крейзи.
— Уверен?
И вот теперь у него на лице появляется растерянность.
— Зачем…
— Пробьём лаз на сотый этап. Сразу. Шурка, это возможно?
— Посмотрим… — уклончиво отвечает Маньяк.
— Леонид… — у Крейзи что-то происходит с программой
перевода. Несколько следующих слов просто неразборчивы. — Тебе мало тех
неприятностей?
— Выхода нет, Дик. Я сразу говорю, что мы собираемся делать.
Ты можешь отказаться и не участвовать.
Крейзи Тоссер оглядывает всех, будто надеется найти
поддержку против меня. Но поддержки нет.
— Леонид, ты пойми, Леонид… Сто этапов «Лабиринта» — это
наращивание сил игроков! Приобретение более мощного оружия, брони, да и просто
самая обычная тренировка! С девятого этапа прыгнуть на сотый — это всё равно
что человека, едва научившегося держаться на воде, заставить переплыть Берингов
пролив!
— Ну мы же с тобой умеем нырять и выныривать, Крейзи?
Он молчит. Он, похоже, и впрямь обеспокоен не столько
неприятностями со стороны владельцев игры, сколько перспективой немедленно
оказаться на сотом этапе.
— Ты идёшь с нами? — спрашиваю я.
— Иду, — наконец решает Крейзи. — Но это теория. Только
теория. Вирусное оружие в «Лабиринт» теперь пронести невозможно!
— Шурка… теперь дело за тобой, — говорю я. — Возможно или
нет?
Маньяк вздыхает:
— Ты уверен? Твой друг говорит правильные вещи.
— Я уверен.
— Псих ты всё-таки… — беззлобно говорит Шурка. Поднимает
свой автомат, широко улыбается.
И со всего маху бьёт себя прикладом по зубам.
11
Очень тихо.
Маньяк стоит, держась за челюсть. Потом сплёвывает красным.
— Ой… — тихо говорит Зуко.
— Редчайшее извращение — аутосадомазохизм, — говорит Падла.
— В полной мере возможно лишь в глубине.
Шурка одаривает его очень выразительным взглядом и снова
поднимает автомат.
В этот миг рядом с ним вспыхивает голубой свет. Мы не
реагируем, мы уже готовы поверить, что это результат его самоистязания. Но во
вспышке появляется крепкий парень, одетый в броню и с ракетомётом наперевес.
Похоже, это опытный игрок, он готов начать палить во врага, едва выйдя на этап.
И шансы уложить половину нашей команды у него есть. Вот только первое, что он
видит, оказавшись на этапе, это человек, который с тоскливым выражением лица
садит себе прикладом по зубам.
