Падла с Патом забираются в лифт первыми. И словно бы
занимают больше половины пространства.
— Леонид… и Нике, — решает Чингиз.
Вздыхаю, нагибаюсь. Девушка усмехается, забирается мне на
плечи. Спрашивает:
— Не тяжело?
— Я грузчиком год отработал… — сообщаю я, не уточняя, что
это было в глубине. Впрочем, мне и впрямь не тяжело. Таскать на плечах
симпатичную девушку — не то же самое, что таскать мешок с картошкой.
Становлюсь рядом с Падлой. Наши седоки, скорчившись в три
погибели, упираются спинами в потолок.
— Давайте, втискивайтесь. — Чингиз указывает на лифт.
Маньяк, Зуко и Крейзи подходят к кабинке. В общем-то они люди не крупные, один
из них поместился бы свободно…
Вмещаются все трое. Маньяк, распластанный по стене,
дотягивается до кнопок и кричит Чингизу:
— Ну а как ты?
Вместо ответа Чингиз разбегается и с уханьем вонзается в
толпу. Чувствую, что у меня хрустят рёбра. Пат восторженно вопит, Зуко издаёт
сдавленный писк. Его совсем прижали.
Маньяк жмёт на какую-то кнопку, и двери закрываются. Кнопки
в лифте великолепные: пластиковые, пожжённые сигаретами, некоторые светятся, а
некоторые нет… наверное, лампочки перегорели… Да и весь лифт такой же.
Заслуженный ветеран панельных девятиэтажек, исписанный надписями — преобладают
ругательства и похвалы в адрес «Спартака», но есть какие-то телефоны,
матерщина, сердечки и просто имена.
— Поехали! — торжественно говорит Маньяк. Выгнувшись в три
погибели, он нажимает кнопки — единицу, ноль и снова ноль. Пожалуй, всё отличие
лифта от настоящего и заключается в этой кнопке «ноль».
Двери медленно сходятся. Рывок. Другой.
— И ты уверен, что пробьёшь канал на сотый этап? —
спрашивает Крейзи. Вопрос остаётся без ответа. Лифт дёргается и медленно едет…
судя по ощущениям — вверх.
Как это выглядит снаружи, интересно… Мы взмываем в небо? Или
растворяемся без следа? Не понять. «Варлок-9000» в этом плане был зрелищнее… я
вспоминаю, как проваливался вместе с Неудачником по бесконечному туннелю,
сквозь уровни «Лабиринта» и какие-то совершенно незнакомые пространства…
Хорошо тогда было. Просто. Весело.
Наверное, Вика права. Это было детство Диптауна. А в детстве
всё по-другому. И драки кончаются лишь слезами, и краски чище и ярче, и любовь
может быть только одной и навсегда…
Лифт дёргается и замирает. Снова набирает ход.
— Сашка, а если застрянем — кнопку вызова лифтёра жать? —
выдавливает Маг. — А? Я тут долго не выдержу. Я резко заболел клаустрофобией!
Лифт начинает мелко вибрировать. Стою, пытаясь держаться на
полусогнутых ногах, чтобы Нике было чуть просторнее. Так неудобно, но зато она
может немного распрямиться. Лицом я упираюсь в лезвийную винтовку Крейзи
Тоссера. Интересно, где там прячутся лезвия, ствол широкий, но ведь не
настолько же…
— Нас обнаружили, — говорит вполголоса Крейзи. — Наверняка.
Ещё две-три минуты, и конец вирусу.
В общем-то называть новый «Варлок» вирусом — неправильно.
Это какая-то троянская программа, которая встроилась в серверы «Лабиринта» и
пытается сейчас перекинуть нас на сотый этап. Но так уж повелось, что в обиходе
все хакерские творения зовутся вирусами…
— Кишка у них тонка, — не удерживается Маньяк.
Лифт начинает трястись. Будто он стоит в кузове грузовика,
несущегося по раздолбанной мостовой.
Потом из стены с хрустом вываливается кусок.
Падла шумно вздыхает и отодвигается от дыры. Всем нам
приходится туго, но резервы пространства, как ни странно, ещё есть. Падлу можно
понять — в дыре нет ничего. Ровная серая клубящаяся мгла. И это страшнее любого
пейзажа, который может родить человеческая фантазия. Руки Нике, лежащие на моих
плечах, напрягаются.
— Что это? — сдавленно спрашивает Пат.
Маньяк крутит головой, пытаясь заглянуть себе за спину:
— Ничто…
Очень содержательный ответ.
— А поточнее? — это Чингиз…
— Программа видоизменяется, уходит из-под атаки, — объясняет
Маньяк. — Если уж так хочется точности… мы сейчас в бут-секторе одного из
серверов «Лабиринта»…
Зуко хихикает, будто услышал что-то невероятно смешное.
Мгла в пробоине исчезает. Вместо неё — уходящий в
бесконечность коридор. Стены выкрашены казённой зелёной краской, потолок плохо
побелен, на полу истёртый линолеум. Где-то вдали — медленно идущий по коридору
человек. Он начинает оборачиваться, но поздно — мы уже проскакиваем дальше…
Что это было? Где? Не знаю, но я бы не хотел там оказаться…
— Ищем обходные пути? — спрашивает Падла.
Им интересно. Им очень интересно происходящее. Они понимают
гораздо больше, чем я. Для меня это лишь захватывающее кино, магическое
приключение, ну и часть обычной жизни, конечно же. Они знают то, что скрывается
под яркими картинками.
Но зато я могу выйти из глубины в любой момент…
В дыре снова серая мгла. Блеск металла. Клочок голубого
неба. Холодная, свинцовая вода. Языки пламени. Серая мгла.
Программа ищет пути…
Снова серая мгла. И…
Я вскрикиваю, дёргаясь так, что Нике упала бы с моих плеч,
будь в лифте чуть больше свободного места.
Сквозь пробитую обшивку видна пропасть. Узкая щель между
скалами, и левая скала — синий лёд, а правая скала — алый огонь… Я не успеваю
заметить ниточку моста, но знаю, что он там есть.
— Лёнька! — Маньяк смотрит на меня, ничего не понимая. —
Что? Что случилось?
В дыре вновь серая мгла. Мой кошмар исчез, испарился
бесследно…
— Померещилось… — выдавливаю я. Вдаваться в объяснения нет
сил.
Лифт заваливается набок. Скользит, раскачиваясь, будто на
волнах.
— Приготовиться! — командует Шурка. А мы и так давно готовы.
Ко всему.
Толчок. Тишина. Только хрустит обшивка.
— Дверь выбивайте, — сдавленно произносит Маньяк. Упрашивать
никого не надо. Чингиз, устроившийся на животе Падлы, с неожиданной силой
всовывает ствол автомата между дверцами и налегает на приклад.
В проёме — сиреневое небо.
Я помогаю выбраться Нике. Это не самое мудрое решение, мы не
знаем, что там, снаружи. Но мысль приходит запоздало. Нике выскакивает из лифта
как чёртик из коробки, резко поворачивается — и оружие в её руках заходится
длинной очередью.
