Теперь мы ждём.
— Уверен, что он нас засёк? — спрашиваю я Крейзи.
— Наверняка. Это же не человек, программа. Любой, входящий
на территорию парка, попадает в его базу данных. Он просто никогда не
торопится…
Леность Императора — лишний шанс для нас. Нам нужно
приблизиться ко дворцу в такой узкий промежуток времени, чтобы Император не
успел выйти навстречу, а приближающаяся чужая команда нас не обнаружила. Теперь
всё, или почти всё, зависит от того, насколько правильно выбран момент…
— Идут… — облегчённо произносит Маньяк. Он наблюдает за
входом в парк — высокими воротами в символическом ажурном заборе.
— Идёт… — эхом откликается Крейзи.
Команда, вошедшая в парк, мне незнакома. Зря я грешил на
своих первых спутников, зря подозревал, что среди них Тёмный Дайвер. Им ещё
ползти и ползти по этапам, погибая и возрождаясь, пугая близких рассказами про
«вот таких вот мух» и «змей, плюющихся ядом». Им ещё далеко до конца
«Лабиринта».
Эта команда, должно быть, вышла в свой крестовый поход месяц
или два назад…
Их больше десятка. Мужчины, женщины, девчонка-подросток. Кто
они на самом деле, каков их возраст, пол, родной язык — мы никогда не узнаем. Они
для нас не друзья, и не враги… просто пушечное мясо.
Мясу не обязательно знать, для чего оно предназначено.
А Император, убийство которого является целью всей игры,
только что вышел из дворца…
Насмешка программистов — Император не просто антропоморфен,
это человек. На нём белоснежная тога. Он высокий, белокурый, с красивыми
чертами лица. Наверняка у него голубые глаза. Живое воплощение нацистской
мечты.
И столь же смертоносное, как нацизм.
— Согласно легенде игры, — бормочет Крейзи, — многие тысячи лет
инопланетяне воруют на Земле детей, чтобы вырастить из одного из них своего
Императора… дать ему исполинскую силу и жестокую мощь… ведь люди — самые
совершенные и смертоносные существа во Вселенной… Это глубоко философская и
символическая мысль…
Глубина-глубина, я не твой…
Я посмотрел на Императора, оценивая противника. Понять
что-либо пока было трудно — я не знал скорости его движений в боевой
обстановке, не знал, какое оружие он станет применять. Но даже в неспешном
движении нарисованного персонажа была некая хищная грация, и она мне не
нравилась.
— Цель игры — не простое убийство лидера врагов. Игрок
должен понять, который в каждом враге это он уничтожает самостоятельно,
непосредственно, отца, брата, сына, друга. Таким образом, «Лабиринт» не пропагандирует
насилие и ксенофобия, напротив, относительно противоположного…
Сложно, всё-таки, слушать иностранца через
программу-переводчик.
deep Ввод.
— И мы доказали комиссии Конгресса, что не являемся
проповедниками насилия и жестокости… — голос Крейзи становится слишком уж
нервным. Император упорно идёт в нашу сторону, идёт своим прогулочным шагом, не
обращая на новых визитёров никакого внимания.
К счастью, они его замечают…
Трое из команды слаженно становятся на колени, наводя на
Императора стволы ракетомётов. Над их головами вскидывается остальное оружие…
кое-что мне знакомо, но некоторые причудливые пушки я не придумал бы и в пьяном
бреду.
Я не слышу далёкого чмок-чмок-чмок заряжающихся ракетомётов.
Я отсчитываю его про себя.
Третья ракета пошла, четвёртая, пятая…
Что сейчас будет…
Это и впрямь хорошо сработавшаяся команда. Они все стреляют
одновременно.
Фонтан огня.
Восемнадцать ракет одновременно… да плюс ещё всё остальное…
кольца синего света, снопы голубых игл, сгустки пламени, крутящиеся лезвия,
комки ядовито-зелёного геля…
— Пора! — кричит Крейзи, когда Император выныривает из
огненного шторма, целый и невредимый, ничуть не пострадавший, даже белокурые
локоны не растрепались. Он разворачивается к чужой команде и идёт легко,
быстро, словно бы пританцовывая на ходу.
Всё уже обговорено и просчитано.
Первым вскакивает Чингиз. Он полуживой, потому и вызвался на
разведку боем.
Но Император не обращает на него внимания.
Возможно, чужая команда и заметила нас. Но они сейчас
слишком сосредоточены на Императоре. Они шли к нему долгие недели, преодолевая
самую сложную игру в истории человечества. Они сражались с программами, которые
не умеют думать, но зато и не промахиваются. Они дрались против людей, которые
сочли их конкурентами, они прорывались сквозь ряды монстров, которыми управляли
такие же люди.
Теперь цель игры — перед ними.
И Крейзи может сколько угодно доказывать, что «Лабиринт»
воспитывает человеколюбие и терпимость. Они с ним даже согласятся, пожалуй.
После игры.
Залпы.
Трое игроков бросаются вперёд, к Императору. То ли пытаются
завязать ближний бой, то ли жертвуют собой, отвлекают…
Взмах руки — будто жест с трибуны. И гирлянда белых огней
срывается с ладони Императора, окутывая троицу. Вопль почти не слышен за
грохотом взрывов. Идиллический парк пылает, огромные бабочки, складывая крылья,
падают на траву. Одна валится прямо перед моим носом и несколькими движениями
зарывается в землю.
Неужели запрограммировали?
Или, чем чёрт не шутит, сами эволюционировали?
— Идём!
Вскакиваю, и мы бросаемся ко дворцу. Впереди — Чингиз. Мы
бежим следом вчетвером — я, Крейзи, Пат и Нике.
Остальные занимают позицию для обороны.
Нам не справиться с Императором. Или его убьёт чужая
команда, или он разметёт нас. Но мы пришли сюда не для того, чтобы сражаться с
несуществующим врагом. Наш враг реален, и цель реальна. И группа прикрытия
знает, что пришла умирать.
— Вход в тронном зале, — повторяет на бегу Крейзи. — Надо
уничтожить трон… это не входит в условия игры, и никто этого не делал… не менее
пяти ракет…
Чингиз уже ныряет в двери дворца, выскакивает обратно, машет
нам — путь свободен.
А Император заканчивает разбираться с чужой командой.
Я слышу особенно пронзительный крик, оборачиваюсь на бегу.
Император убивает игроков голыми руками. Просто хватает, встряхивает — и
бросает на землю беспомощные куклы с переломанными костями. Он только что
расправился с девчонкой.
Как хорошо, что Неудачник, которого я вытаскивал из прежнего
«Лабиринта» два года назад, так и не дошёл до конца игры… Кто бы он ни был… не
нужно ему видеть наши игры.
