И я открываю — как раз в тот миг, когда Человек Без Лица
выходит из машины. Он не один, конечно. Рядом с ним два охранника, и я
вздрагиваю от невольной мысли, что кто-то из них, возможно, стрелял в Ромку.
110
Секундное замешательство. Общее, слава богу. Дмитрий Дибенко
со своими мордоворотами у роскошного «роллс-ройса», стоящего посреди леса,
охрана с руками на пистолетах, любопытная морда водителя сквозь стекло… И я, на
пороге Храма Дайвера-в-Глубине.
Дибенко идёт ко мне, делает повелительный жест двинувшимся
было следом телохранителям.
Те мнутся, им явно неприятно оставаться в стороне от объекта
охраны. Но терпят.
— Впустишь, Леонид? — спрашивает Дибенко, останавливаясь
передо мной.
— Впущу. Тебя одного. — Я не знаю, как работают механизмы
защиты Храма, но уточнить не помешает. Делаю шаг в сторону. Дибенко пытается
пройти — и застывает, упёршись в незримый барьер.
— Дай руку, чёрт! — шипит он.
Охрана таращится на всесильного босса, завязшего в незримой
паутине.
— Не хочешь терять лицо? — усмехаюсь я и протягиваю руку. Мы
обмениваемся рукопожатием, и Дибенко входит внутрь. Риторически спрашивает:
— Как можно потерять то, чего нет?
Я не отвечаю, закрываю дверь.
— Значит, вот он какой, Храм… — задумчиво говорит Дибенко,
озираясь. — А что выше?
— Не важно.
Он кивает, со своей невидимой усмешкой, несчастный создатель
виртуального мира.
— Как хочешь… мне не нужны ваши тайны.
— Тогда зачем ты пришёл?
— За своими… — Дибенко разводит руками. — Исключительно за
своими.
— Боюсь, они уже не твои, Дмитрий.
Дибенко медлит, а я всё размышляю, не стоит ли немедленно
выйти из глубины. Оружие третьего поколения вовсе не обязано выглядеть оружием.
Как я смогу увернуться, если в меня выстрелит пуговица?
— Я пришёл как друг, — неожиданно говорит Дибенко. — Я не
собираюсь на тебя нападать. Поверь.
Позволяю себе вопросительно приподнять брови. Надо же… какие
слова! «Как друг»…
— Ну если ты не веришь мне, то ведь можешь поверить своим
товарищам, строившим этот Храм! — резко говорит Дибенко. — Что я, не понимаю,
чем мне грозит нападение на тебя здесь?
— Чем? — как можно ироничнее спрашиваю я.
— Смертью. — Дибенко разводит руками. — Ну? У нас перемирие?
— Садись, — сдаюсь я. — Поговорим.
На полу, точнее, на мягких подушках, сидеть вполне удобно.
Восток — дело тонкое… что-то они в жизни понимали.
Я ничего не говорю. Жду. Дибенко, похоже, собирается с
мыслями.
— Итак, я не враг тебе… — произносит он наконец. — Поверь.
Молчу.
— Из принадлежащей мне фирмы были похищены некоторые
перспективные разработки, — продолжает он. — Я бы очень хотел их вернуть.
— Хочешь сказать, что у тебя не осталось копии? — начинаю
«играть дурочку».
— Осталось, — не спорит Дибенко. — Хак был чистый, вежливый,
только копирование информации… Леонид, всё дело в том, что время для украденных
разработок ещё не пришло…
Впору торжествовать победу. Дибенко сознался! Он паникует.
— Абсолютно согласен.
— Значит, ты готов вернуть файлы? Или уничтожить их, при мне
и безвозвратно?
— Нет.
Дибенко вздыхает.
— Леонид, ну ведь ты видел документы, ты понял, о чём идёт
речь…
А вот это хорошо. Он считает, что файлы уже доставлены в
Храм, более того, что я с ними ознакомился…
— Переход к новому миру должен быть плавный…
Ничего себе плавный! Я не выдерживаю:
— Скажи это родителям Ромки! Скажи, что смерть их сына была
частью плавного перехода в будущее!
Похоже, я переоценил информацию, которой он владеет.
— Ромки? Тот молодой человек, который… которого…
— Которого.
Были бы наши мозги на шестерёнках — сейчас стояло бы
сплошное щёлканье.
— Твой бывший напарник? Молодой дайвер? Это был он?
— Да.
— Я не знал.
— Зачем ты вооружил охрану оружием третьего поколения,
Дмитрий?
Он молчит… он думает о чём-то своём.
— Я не вооружал, Леонид. Поверь. Это случайность…
— Что? Парень случайно умер?
— Взлом. — Дибенко переходит на какие-то короткие, рублёные
фразы.
— Тревога. Паника. Вся охрана на ногах. И три десятка
молодых идиотов, программистов. Один из них схватил прототип. И бросился
помогать охране. Он не знал, понимаешь?
— Не знал, что берёт?
— Не знал, что в обойме — смертельные заряды.
Я не хочу ему верить. Потому что поверить — значит простить.
Отказать себе в праве на месть. Отказать Ромке в праве на отмщение.
— Да, мы работали над виртуальным оружием третьего
поколения, — говорит тем временем Дибенко. — По заказу полиции Диптауна. По
собственным интересам. По целому ряду серьёзных причин. Но никто не собирался
охранять лаборатории подобным образом… это же просто нецелесообразно. Для
отпугивания хакеров вполне хватает предыдущего поколения боевых программ, кто
согласится потерять кучу дорогого железа?
— Не верю, — говорю я. — Ты мог захотеть натурных испытаний.
— Натурные испытания проводятся другим образом, — резко
говорит Дибенко. — На хорошо оплаченных добровольцах, вокруг которых бригада
врачей с дефибрилляторами, капельницами, наполненными шприцами и прочей
хренотенью!
— Чем ты докажешь?
— А что тебя устроит? Чеки на выплаты? Подписанные мною
распоряжения? Согласованные планы испытаний? Официальный заказ от полиции
Диптауна? Отчёты лаборатории?
— Кто убил Ромку? — Я понимаю, что сдаюсь, понимаю, что
теперь моя очередь терять лицо.
Но я верю ему. Случилось самое страшное — я верю.
— Парень двадцати двух лет от роду, — говорит Дибенко. —
Молодой, талантливый, интуитивный программист. У него молодая беременная жена.
У него старая мать в Ростове. Парень был уверен, что в прототипе — парализующие
заряды. Он решил поиграть в героя. Тебе его сдать, Леонид?
