— А я знаю, про кого это, — неожиданно говорит Пат. — Знаю.
Наши взгляды встречаются, и я киваю. Мне кажется, мальчишку
начинает слегка колотить.
Одно дело — быть заложником в игре, заложником программы.
Другое — понять, что тебя держало за шкирку, прикрываясь от
ракетомёта, живое существо. Уже почти разумное. Несчастный Император,
прикованный к последнему этапу игры. Раз за разом выходящий на бой…
непобедимый, могучий и всё равно проигрывающий.
— Да они там все… закрой уши, Пат! — ревёт Падла. — Они там
все…
— Тихо, — обрывает его Чингиз. — Они проводят опыты с ИИ.
Использовать в качестве экспериментальной модели монстра из сетевой игры —
прекрасная мысль. Это оправданно экономически… им ведь ещё и приплатили за
программирование центрального персонажа, помните, Крейзи жаловался? У
«Лабиринта Смерти» прекрасные защитные системы — модель не сможет вырваться, и
хакеры к ней не подберутся. Постоянный приток новых игроков, меняющих тактику и
стратегию.
— Хрен ли стратегия, он меня взглядом сжёг! — возмущается
Падла.
— И что? Это изначально агрессивная модель, ты же слышал? И
в этом нет ничего странного, увы. Необходимость защищаться и нападать —
движущий фактор эволюции. То, что данная эволюция происходит в виртуальном
пространстве, а вместо тела у Императора — пакеты электрических импульсов,
ничего не меняет. Всё разумно. Гнусно, но разумно.
Падла тяжело дышит, но молчит.
— Я как-то листал одну книгу, — добавляет Чингиз. — Так в
ней главный положительный герой учил главную положительную героиню, как
добиваться победы. «Стань злее злых, стань подлее подлых…» И это положительные
герои книги, претендующей на гуманизм. А чего ты хочешь от бизнесменов, Падла?
Если писатель, считающий, что учит добру, пропагандирует такой лозунг? И чего
ты хочешь от программы-Императора? Его убивают! Каждый день! Его приходят
убить, а не выпить чая в саду! Он не мог стать иным, чёрт возьми!
— Да понял я всё, — неохотно отзывается Падла. — Тебя
послушать, так всех на свете оправдать можно…
— Меня этому жизнь научила. — Чингиз пожимает плечами. — Не
всех, конечно… но почти всех. Леонид, читай дальше.
«Второй режим проверки, — начинаю я. Пока Чингиз и Падла
спорили, Маньяк и Маг уже успели забежать вперёд, и теперь терпеливо ждут, пока
я перелистну страницу. — Эксперимент проводился на добровольцах, проводящих в
глубине не менее двенадцати часов в сутки. Технические характеристики их
компьютеров варьируются от средних до максимально мощных по США на момент
начала эксперимента. В качестве вспомогательных ресурсов использовались
свободные и общедоступные мощности серверов, поддерживающих Диптаун. Как видно
из графиков…»
— А где графики? — недоумённо спросил Пат. Я игнорирую
вопрос, Чингиз что-то быстро и тихо объясняет. Наверное, значение слова
«резюме»…
— Первые проявления послежизни замечены на пятом месяце
эксперимента. Опережение скорости нормальных человеческих реакций, фиксируемое
только на аппаратном уровне, отставание между выходом человека из дип-гипноза и
исчезновением виртуального персонажа. К концу года у всех участников
эксперимента возник эффект «ведения». Находясь в виртуальности, они испытывали
состояние, сходное с состоянием наркотического опьянения, ощущение, что тело
действует самостоятельно, беседа ведётся кем-то со стороны. При этом
практически не возникало ощущение насильственности «ведения», всё, сказанное
или сделанное, воспринималось как собственная нормальная реакция на происходящее.
Окончательным доказательством существования послежизни является поведение
виртуального персонажа после принудительного разрыва связи с
человеком-оператором. Вначале наблюдались кратковременные паузы, «замирания»
персонажа, неадекватные реакции на окружающий мир, после чего следовал короткий
период внешне осмысленных и укладывающихся в рамки поведения оператора
действий. В ходе повторных экспериментов период «замирания» сокращался, пока не
перестал фиксироваться аппаратными методами. Время самостоятельного
существования виртуальной модели достигало в отдельных случаях нескольких
часов, а в рекордном случае — двадцати шести часов тринадцати минут, что
превышает доступный человеку естественный период пребывания в глубине. Внешне
модели выглядели вполне естественно, поддерживали общения на бытовые и
специальные темы. Отмечены субъективно удачные шутки, проявления эмоций,
депрессивные реакции. В трёх случаях зафиксированы творческие действия,
аналогов которым не обнаружено. Однократно виртуальная модель проявила ярко
выраженные интуитивные способности.
— Блин, — говорит Падла. — Блин и блин. Они создали ИИ!
— Да не в этом дело. — Чингиз садится рядом со мной. —
Леонид, ты понял?
— Копия, — соглашаюсь я. — Копирование личности. Перенос
себя в виртуальный мир. Без переписывания памяти, которое всё равно никто не
умеет делать. Ты просто оставляешь слепок своей личности в глубине… и слепок
оживает. Подтягивает доступные ресурсы. Имитирует человеческое поведение…
— Но это имитация. — Падла косится на Пата. — Послушай,
дитё, ты бы согласился поселить в глубине своего двойника?
Парнишка размышляет недолго:
— Ну это же эф пять, а не эф шесть… верно? Пускай. Здорово
даже. Я вышел, а он там оттягивается по полной! Потом мне всё рассказывает.
Он хихикает, явно размышляя, что натворил бы в глубине без
всякого контроля.
— Третий режим проверки проводился с использованием
технических возможностей «Глубинного контейнера». К сожалению, чистота
экспериментов несколько нарушалась двадцатичасовым барьером пребывания в
виртуальности, перейти который пока не удалось. Тем не менее, результаты
выглядят наиболее успешными. На данный момент подопытные находятся в Диптауне
около трёх месяцев. Эффект послежизни стал проявляться к концу первой недели
пребывания в глубине. К середине второго месяца виртуальный персонаж полностью
переходит на круглосуточную активную деятельность. Ощутимых изменений в
реакциях и поведении во время сна человека-оператора, равно как во время его
выходов из дип-гипноза, не замечено. Независимыми экспертами персонаж
воспринимается адекватно, участвует в общественной жизни своего круга,
проявляет свойственные оператору интеллектуальные, эмоциональные и сексуальные
реакции. Значительные изменения отмечаются лишь в поведении людей-операторов.
Резко снижается интерес к реальному миру. Отмечается эмоциональная холодность и
некоторая принуждённость в общении с людьми вне Диптауна, в том числе и с ранее
значимыми индивидуумами. Вне «Глубинного контейнера» или без обычного
компьютера оператор нервничает, легко возбудим, повышается склонность к
алкоголизации и употреблению наркотиков. Сексуальные реакции снижаются до
минимума. Способности к анализу ситуации и интеллектуальная деятельность,
однако, не страдают. Операторы проявляют максимум изобретательности, чтобы
добиться дальнейшего продолжения эксперимента. В поведении выявлена
значительная корреляция с процессами, возникающими при наркозависимости.
Интерполяция данных позволяет предположить, что у операторов, задействованных
во втором режиме проверки, подобные эффекты появятся к концу второго года
эксперимента.
