Прекратят появление новых виртуальных личностей? Возьмут в
руки оружие?
Или…
Машины, на которых мы сейчас работаем, практически достигли
своего предела. Из кремния и германия выжали всё доступное. Но количественный
рост рано или поздно сменяется качественным. Вот-вот появятся компьютеры,
созданные на совершенно новых принципах. Я прекрасно помню времена, когда «386»
считался могучей профессиональной машиной. Сейчас сказать, что работаешь на
«пентиуме» или «пентиуме-2» — всё равно что пожаловаться на несложившуюся
жизнь.
Всё зависит от того, когда и как Дмитрий Дибенко собирается
выбросить на рынок своё новое изобретение… программный комплекс «Искусственная
натура». События пойдут либо в одном, либо в другом направлении.
Но Дибенко я в конце концов могу спросить.
Остаётся ещё вопрос, что с этой программой собирается делать
Тёмный Дайвер.
Опубликовать в сети открыто?
Пиратски продавать за бешеные деньги?
Использовать для себя лично?
Начать компанию борьбы с «Искусственной натурой» раньше, чем
Дибенко выдвинет её на рынок?
Поискать в программной оболочке слабые места?
Сплошные вопросы. Я не знаю о Тёмном Дайвере ничего. Мне
кажется, что я догадываюсь… но я предпочёл бы не знать.
Я медленно встал из тонко скрипнувшего кресла. Привычно
разделся в темноте, положил расстёгнутый комбинезон на спинку. Посмотрел на
дверь спальни.
Слабая-слабая ниточка света под притолокой. Мост между явью
и сном…
Я подошёл к двери, тихонько приоткрыл, заглянул…
Вика не спала. Сидела на разобранной постели, перед
включённым ноутбуком, смотрела в пустой экран, на свою любимую заставку — лес, девушка
с луком в руках, рядом сидит волк…
Лучше бы она уже спала! Я не стал бы её будить. А завтра —
уже не рискнул бы задавать вопросы…
— Доброго времени суток… Нике… — сказал я.
Вика зябко повела голыми плечами. Сказала, не оборачиваясь:
— Доброго… Стрелок…
01
Я сел рядом.
Странно это всё, если посмотреть со стороны. Сидит почти
обнажённая женщина… сидит рядом полуголый мужчина… Сидят люди, которые любят
друг друга. Которые испытали в жизни чуть больше, чем обычно достаётся
человеку.
Сидят и молчат, потому что каждое слово будет лишь
приближать беду.
— Вика…
Она чуть повернула голову, посмотрела на меня. Спросила:
— Леонид, разреши, я закурю?
Всё не то. Всё не так. Она спрашивает у меня разрешения
закурить…
— Дай и мне тоже…
Вика достала из тумбочки пачку сигарет, крепких, не дамских,
зажигалку, пепельницу. Вот те раз. Конечно, я в её вещах не роюсь. Но хотя бы
запах заметить должен был? Наверное, должен…
— Ты вошёл в Храм? — спросила Вика, щёлкая зажигалкой.
Протянула мне огонёк. Опять всё не то… опять всё не так…
— Да. Вошёл.
— Я очень рада, Стрелок. В чём была проблема?
— Мост, Вика. Мост из моих снов. Мост, по которому
невозможно пройти.
— Как странно… — Она глубоко затянулась, отложила сигарету.
— Я ожидала чего-то, связанного лично с тобой… но настолько прямо…
— Как это могло случиться, Вика?
— Не знаю. Может быть, там система с обратной связью,
каким-то образом проецирующая твои страхи…
— Я не о том. Как случилось, что ты стала ходить в глубину и
не говорить мне об этом?
— Ты поверишь мне?
— Да.
Вика улыбнулась. Протянула руку, погладила меня по плечу.
— Я хотела помочь. Просто помочь тебе… когда ты заблудился.
Больше ничего.
Я молчал.
— У тебя дип-психоз, Лёня. Давным-давно. Ты тонешь, дайвер.
Может быть, в этом и моя вина. Я всегда любила что-то здесь, в настоящем мире.
Твоя любовь, твоя радость, твоя жизнь — там.
— Неправда…
Слова — тяжёлые, неповоротливые, неудобные. Говорить —
словно грызть камни.
— У меня есть ты…
— Да, наверное. Но даже я — там. В глубине. Ты не хочешь в
этом признаться, самому себе не хочешь. Но для тебя я всё равно осталась в
глубине. Вот и вернулась в Диптаун… чтобы стать собой.
— Давно?
— Давно. У меня не сразу получилось.
— Нике… — сказал я, глядя на неё. — Нике… я дурак. Я сразу
должен был догадаться. Нике — Виктория. Греки-римляне… Ты даже не пряталась.
— Зачем? Я знала, что когда ты поймёшь, случится беда. Но
обманывать… не хочу. Тебя — не хочу.
— Вика, почему ты так ненавидишь Дибенко?
— Я? — Вика повернулась, удивлённо посмотрела на меня. — Я
его вовсе не ненавижу. Может быть, не люблю. Но это другое.
— А почему так не любишь?
— Леонид, это — важно? Сейчас, здесь, когда мы вдвоём… и не
в глубине… это важно?
— Да! — резко сказал я.
— Ну хорошо… Он преждевременный гений. Он сделал то, к чему
человечество ещё не готово. Морально-этически не готово. Такое часто бывает,
творцы атомной бомбы тоже поспешили. Но представь себе Эйнштейна или Бора, на
смертном одре твердящих, что атомное оружие — благо, и применять его надо
почаще. Преждевременные гении всегда могут остановиться… Дибенко — может, но не
хочет. Поэтому я его и не люблю.
— Бог с ним, с Дибенко… — Я сглотнул. — Бог ему судья… Вика…
а Ромка?
— Что Ромка?
— Тебе не жаль его?
— Лёня, о чём ты?
— Зачем ты втравила его в эту авантюру?
Я смотрел ей в глаза. И видел, как они медленно-медленно
темнеют… то ли в непонимании, то ли в обиде.
— Кто втравил?
— Тёмный Дайвер…
Я замолчал.
— Лёня… почему ты решил, что я — Тёмный Дайвер?
Почему я так решил? Хотел бы я сам это понять. Вот просто
решил, и всё. Хотя нет, кажется, понимаю. Вначале я решил, что Тёмный Дайвер —
это Нике. Потом я понял, что Нике — это Вика.
И приравнял половинки уравнения, забыв, что в одной ещё
остался неизвестный член.
