— Стрелок, я не Тёмный Дайвер. Я пошла с вами в «Лабиринт»…
я не хотела оставлять тебя одного и не хотела признаваться, что хожу в глубину.
Я обманула тебя. Прости. Но я не Тёмный Дайвер.
— Вика…
— Мне нечего искать в глубине, Лёня. И некого терять… кроме
тебя.
— Вика… — повторил я. Все слова куда-то делись. Были колючей
холодной галькой… были злым песком обиды на губах.
Все слова исчезли. Только имя осталось.
— Вика…
— Ты не любишь, когда тебе помогают, Лёня. Ты привык быть
сильным. Привык помогать сам, привык спасать, привык вытаскивать и защищать,
привык бороться и побеждать… — Она улыбнулась: — Дайвер… ты будешь тащить
утопающего за волосы, даже если сам наглотаешься воды… И оттолкнёшь чужую руку…
в лучшем случае — позволишь плыть рядом.
— Вика… Это неправда…
— Это часть правды, и довольно большая. То, что два года
назад сломало нас всех, ударило по тебе сильнее всего. Ты не нашёл себя,
Леонид. Даже Ромка — нашёл. Несмотря на то, что с ним случилось. А ты закрылся.
Обрезал все ниточки, отказался искать выход. Ты сказал себе, что ты больше не
дайвер.
— Но я действительно не дайвер, Вика. Я никто.
— И поэтому ты пошёл таскать нарисованную мебель? Пить
нарисованную водку в дешёвых виртуальных барах?
— Да. Потому что я теперь — никто.
Вика покачала головой. Снова коснулась моей руки.
— От кого ты бежишь, Леонид? От кого или от чего?
— Я хотел бы знать, куда я бегу, Вика. Я знаю, что потерял,
но я не знаю, к чему приду.
— Лёня…
Она обняла меня, обняла так неожиданно, что я вздрогнул.
Прижалась к груди.
— Лёня, ты ничего не потерял…
Я не ответил. Сидел, обнимая её, уткнувшись лицом в волосы…
сидел и молчал. Она не права, но я не скажу этого.
— Лёня, дайвер — это то, что даётся свыше. Богом, судьбой,
игрой генов… тут пусть каждый верит в своё. Что ты потерял, Лёня? Умение выйти
из глубины в тот миг, когда захочешь? Оно с тобой. Умение видеть то, что
невидимо другим? А разве это было главным, Лёня?
Главным… не главным… Разве в этом дело.
Это было моей судьбой…
— Я знаю, о чём ты думаешь. Ты мог творить чудеса… маленькие
чудеса, пока был просто дайвером. Большие чудеса, когда встретился с
Неудачником. Потом это исчезло, не только у тебя, у всех… но разве это было
главным, Лёня?
— Это было моей судьбой.
— Это было лишь тем, как ты строил свою судьбу. Формой,
инструментом, но никак не сутью. Лёня, сколько было подлецов среди дайверов?
— Мы воровали. Чужие программы, чужие деньги, чужие секреты.
— Многие? Часто?
— Нет, но…
— Сколько среди нас было подлецов, Лёня? Сколько дайверов
обратили свой дар во зло? Азарт, игра, взлом, кража… Так или иначе — никто не
опустился до подлости. Можно преступить законы общества, нельзя преступить
законы морали — помнишь?
— Пока мы все были вместе. Пока у нас был свой кодекс чести.
А что теперь?
— Ты о Тёмном Дайвере?
— О нём в первую очередь… про других мы ничего не знаем. Он
сохранил свой дар в полную силу. Если верить Дибенко…
Вика вздрогнула.
— Я говорил с ним сегодня. Если он не врёт — Тёмный Дайвер
не просто сохранил, он преумножил свои способности. Он гоняется за тем файлом,
за которым послал Падлу и Ромку. Он ненавидит Дибенко… и пытается навредить
ему.
— Так вот почему ты спросил меня о Дибенко…
Я не ответил — лишь взял её за руку.
Почему я не увидел её глаз в глазах Нике? Почему не услышал
её голоса, не почувствовал тепла её ладони?
Потому что забываю её — настоящую? Не ту, что на экране, не
ту, что в памяти… ту, что делит со мной кров и постель.
Сказки не зря кончаются свадьбой. Впрочем, иногда после
свадьбы прилетает дракон. Большой, злобный, огнедышащий… любитель похищать
чужих невест. Вот тогда у сказки есть маленький шанс продлиться подольше.
Неужели надо специально выращивать этого тупого дракона,
если не хочешь, чтобы сказка кончилась слишком быстро?
Ненавижу драконов… и тех, кто их растит.
— Я не Тёмный Дайвер, Лёня… Я не Тёмный Дайвер.
— Вика…
На миг мне показалось, что она готова заплакать. Я привлёк
её к себе, обнял сильнее, провёл ладонью по лицу. Лицо было сухим… не умеет она
плакать. Я не учил этому нарисованную Вику, а живая разучилась сама.
— Мне не нужно оружие третьего поколения… я не собираюсь
никого убивать. Ни в жизни, ни в глубине…
— Там не оружие, в этом файле…
— А что там?
Я по-прежнему баюкал прижавшуюся ко мне Вику. У меня не
хватит рук, чтобы обнять всех, кто нуждается в утешении. У меня не хватит сил
вытащить всех, кто тонет. У меня не хватит жизни, чтобы прожить её так, как я
хочу.
Делай что можешь, и будь что будет.
— Там не смерть, Вика… Там жизнь. Но я не знаю, нужна ли она
глубине — такая жизнь…
Я рассказал ей всё. Всё, начиная с того момента, когда я
нажал на спуск, уже догадываясь, что стреляю в неё. Догадываясь — и всё же
стреляя.
Храм, где каждый из нас впечатан в стену…
Визит Дибенко…
Приезд ребят…
Письмо с файлом…
«Искусственная натура»…
— Эта новая жизнь уже убивает… — прошептала Вика. — Ещё не
обретя полную силу.
— Убивает не она…
— Не важно, кто нажал на спуск. Наёмный охранник, знающий,
чем стреляет; восторженный паренёк, не понимающий, что творит… Она уже убивает,
эта вторая натура. Цепляется за жизнь, за место под нарисованным солнцем. Пока
— нашими руками.
— Им не выйти в реальный мир. Никогда. Ни Императору из
игры, ни электронным симбионтам…
— Зато мы можем уйти туда насовсем. И никаких дайверов не
хватит, чтобы спасти каждого.
— Никто и не станет просить его спасать. Вот что страшно… —
Я перевёл дыхание и сказал, будто прыгая в воду: — Я уйду из Диптауна. Мне
хватит сил, Вика…
— Нет, ты не уйдёшь. — Она подняла голову и улыбнулась.
Слабо, но всё-таки улыбнулась: — Чего придумал… бежать?
