— Что я могу сделать?
— Ты дайвер!
— Я никто!
— Ты дайвер! Пока ты можешь смотреть на мир без розовых
очков, пока способен уйти и вернуться, пока готов ввязаться в бой — ты дайвер!
Вот что главное, Лёня! Объективность, свобода и отвага. А вовсе не умение
видеть дыры в программах или ломать их…
— Ты забыла совесть, Вика…
— А совесть тут ни при чём. Её нет — человек остаётся
дайвером. Только Тёмным.
— Он не потерял своих способностей.
— Значит, и ты можешь их найти. Ты ведь прошёл мост!
— Это… это другое.
— Уверен? Помнишь, мы смеялись с тобой над твоими
фантазиями… как тебе пригрезилось, что ты вошёл в виртуальность с отключённой
телефонной линии… что поехал меня встречать… Но что было сном, а что явью,
Лёня? Когда на самом деле тебе отключили линию? Ты же мог, ты действительно мог
то, что никому не подвластно! Пройти сквозь стены, рассмеяться в ответ на пули,
дотянуться до любого уголка сети. Это было! Мы целовались, взлетев в небо над
Диптауном, — ты помнишь?
— Неудачник ушёл и унёс всё, что дал мне…
— Всё ли? Мост, Лёня! Мост! Ты же начал проходить его во
сне, помнишь? Два, три раза?
— Больше, Вика. Я просто не говорил тебе… каждый случай.
— Почему? — Она чуть отстранилась.
— Ну… чтобы ты не поняла, что со мной происходит.
— Ты думаешь, я могла этого не понять? — она лишь покачала
головой.
— Не говорить — да. Но не понять?
— Прости.
— Не за что. Но ты шёл этим мостом, Леонид. Без всякой сети,
без компьютера и модема…
— Ты же сама давала другое объяснение.
— Мало ли, что я могу сказать…
Она замолчала.
— Я не знаю, что мне делать… — сказал я тихонько, будто
жалуясь.
— Думай. Ты дайвер. И скажи… — Вика вдруг замялась. Немного
отстранилась от меня, посмотрела строго и испытующе.
— Что?
— Когда ты заподозрил, что Нике — дайвер?
— После того, как Нике не отстала от нас на тросе.
— Да… я поторопилась. А когда подумал, что Нике — это я?
— В самом конце. Уже после дворца.
— Значит, когда ты говорил Нике, что она тебе нравится, ты
ещё не знал, что это я?
— Ну это же была ты!
— Но ты этого не знал?
Ну вот. Проблема.
— Чувствовал… — Я улыбнулся. — Вика, наверное, я просто
чувствовал, что это ты. Знаешь… как в сказке принц находит принцессу среди
сотни девушек, закрывших лицо…
Я могу сейчас сказать много красивых слов.
Так много, что сам поверю — чувствовал, догадывался, знал…
Я надену красивую маску, сродни тем, что надевал в Диптауне.
Я уговорю Вику поверить — она хорошо чувствует ложь, но ей захочется поверить.
Моя ложь не станет стеной — наоборот, мостом. За мной нет никакой вины… не
может быть виной комплимент, даже по самой пуританской морали. А Вика далеко не
пуританка.
Я просто чуть-чуть совру.
— Ничего я не чувствовал, если честно, — сказал я. — А если
и чувствовал, то совершенно неосознанно. Просто мне понравилась Нике.
Симпатичная, боевая девчонка.
Совершенно не представляю, как Вика отреагирует. Раньше —
догадался бы легко. Сейчас — не знаю.
— Она мне самой понравилась. — Вика улыбнулась. — После
Мадам — самая приятная личность. Мне даже захотелось пойти работать в этот
дурацкий «Лабиринт Смерти».
— А как же реальный мир?
— Тогда — подрабатывать…
— Не надо. Хватит в нашей семье одного ненормального, не
выбирающегося из глубины.
— Леонид…
Я посмотрел Вике в глаза.
— Найди Тёмного Дайвера. Найди и поговори. Выясни, чего он
хочет.
— Он найдёт меня сам, Вика. Я ведь пустил дезу, что Дибенко
нанял меня убить Тёмного Дайвера.
— И дезинформация стала реальностью… Леонид, ты ведь не
собираешься этого делать?
— Нет. Наверное — нет.
— Вот про «наверное» — забудь. Тот паренёк мог не знать, что
творит, когда стрелял. Ты — будешь знать. И будешь помнить, всегда.
Она была сейчас очень серьёзной, моя Вика.
— Он уже стрелял в нас, Вика.
— В ответ на ваши выстрелы.
— Не важно. Он ворвался в чужой дом.
— Он всё-таки хотел диалога!
— Вика, у него есть оружие третьего поколения.
— Это только слова Дибенко. Тёмный Дайвер мог блефовать, мог
угрожать. Но разве он кого-то убил?
— Когда он убьёт, Вика, я тоже это буду помнить всю жизнь. И
не знаю, что будет для меня больнее: знать, что убил я, или что убили моего
друга.
— Леонид… — Она вздохнула. Снова прижалась ко мне. — Ну
Лёня, Лёня…
Почему я как каменный?
Я хочу отомстить?
Или не готов простить?
Или, вот ведь что самое страшное, завидую тому из нас, кто
сохранил в полной мере всю свою силу? Сохранил — и отбросил все те правила,
нормы, что всегда опутывали дайверов.
Может быть, я и этому завидую?
Этой лихой бесшабашной свободе, с которой Тёмный Дайвер
преследует Дибенко, заставляя скрываться создателя самой глубины? Весёлому
азарту, с которым он вошёл в дом Чингиза, принуждая нас к разговору, лёгкости,
с которой нажал на спуск — не на игровом полигоне «Лабиринта», а в обычном мире
Диптауна?
Я не знаю, кто и почему назвал его Тёмным Дайвером. Может
быть, прозвище заслуженное. Если он так назвал сам себя — это ещё хуже. Это
позиция.
— Не делай необратимого, Лёня!
— Знаю.
— Никогда не делай необратимого. Одно слово «ненавижу» не
искупит десять слов «люблю». А одну смерть…
— Знаю, но одна смерть уже случилась!
Я замолк, услышав собственный голос. Хочу отомстить, или не
могу простить? Вот в чём вопрос.
— Вика…
Её лицо всё-таки стало мокрым, я ощутил соль на губах.
— Вика, я попробую. Я действительно попробую.
