– Дорогая, – прошептал он. – Ты знаешь, чего я хочу?
Ее сердце подпрыгнуло.
– Знаю.
– Но ты дала мне так много. Я не имею права… не могу просить большего. Не этой ночью.
– Ты не должен просить. Никто из нас не должен ничего просить, Леонид. Чего ты боишься?
– Я слишком сильно хочу тебя.
– Разве бывает «слишком»? Он отпустил ее и шагнул назад.
– Если мы… если я… нет, не об этом. Ты не понимаешь, потому что я сам не могу понять, что между нами… Я так не могу.
В следующую секунду за ним захлопнулась дверь. Терри услышала звук стремительно удалявшихся шагов.
Почти всю ночь она просидела в кресле у окна, пытаясь разобраться в противоречивых мыслях. Не было сомнений, что ее чувства, желания принадлежали Леониду, но он отверг ее, просто сбежал.
«Если следовать логике, он оскорбил меня, – подумала Терри, но с улыбкой возразила себе: – К черту логику. Леонид хочет меня не меньше, чем я его, но сильное чувство не поддается контролю, к которому он привык. Он сбежал не от меня, а от самого себя, но я не отпущу его. Завтра у нас еще будет немного времени, а потом мы снова встретимся в Лос-Анджелесе».
Для нее была очевидна еще одна вещь – она должна раскрыть ему правду. Завтра перед расставанием она признается, что приехала в Париж с секретной целью, но встреча с ним изменила ее намерения. Возможно, он усомнится в ее искренности, но сердце подсказывало, что в конце концов Леонид поверит ей. Вспыхнувшее между ними магическое чувство настолько сильно, что преодолеет недоверие.
Что будет потом? Какое будущее их ждет?
Терри смотрела вниз, на темную воду реки, сверкающую волшебными огнями. Огни погаснут, но магия останется навсегда, думала она.
Утром, услышав стук в дверь, она поспешила впустить Леонида. Нога почти не беспокоила ее.
– Идешь на поправку? – обрадовался он.
– Мне гораздо лучше.
– Вчера ночью… прости меня. Я вел себя как сумасшедший.
Терри покачала головой. Странным образом у нее снова возникло желание защитить его.
– Вовсе нет. События развивались так стремительно, что у нас не было времени разобраться в чувствах.
Он радостно кивнул:
– Я знал, что ты поймешь – ты все понимаешь правильно. Послушай, тебе обязательно возвращаться в Англию сегодня?
– Нет, у меня есть свободное время.
– В моем распоряжении целые сутки, я перенесу отъезд на завтра. Давай проведем этот день вместе? Все разъедутся. Мы останемся одни.
– Давай, – с готовностью согласилась Терри. Леонид привлек ее к себе. Она ждала поцелуя. Его прикосновения и ласки говорили ей, что его желание не уступает ее собственному. Впереди много времени, чтобы лучше узнать друг друга. А потом? Громко зазвонил телефон.
– Черт! – Леонид достал из кармана мобильник. – Я сейчас.
Но, глядя, как меняется выражение его лица, Терри поняла – продолжения не будет.
– Нина? – отрывисто произнес он и перешел на русский.
Терри не понимала ни слова, но по лицу и тревожным интонациям голоса было понятно, что прекрасный день закончился для нее, не начавшись. На секунду Леонид повернулся к ней:
– Это Нина. Она ухаживает за матерью. Дома возникли проблемы. Мама?
Снова быстрый поток непонятной речи, но Терри понимала, что он говорит с кем-то, кого любит, жалеет, утешает. Когда Леонид закончил разговор, она уже знала, что он скажет.
– Мне надо спешить обратно. Мама перепутала дату моего возвращения – думала, я буду сегодня. У нее тяжелая депрессия, и Нина ничего не может сделать.
– Тогда поезжай скорее, – сказала Терри. – Ты нужен матери.
– Прости меня.
– О чем речь? Ты мне ничего не должен, а ей обязан всем.
– Благослови тебя Бог за доброту и понимание. Мы обязательно увидимся в следующем месяце.
– Конечно.
– Не знаю, как дожить до встречи. Ты точно приедешь? Дай слово, или мне придется приехать за тобой.
– Не надо только мной командовать, – усмехнулась Терри.
– Извини, но…
«Он привык, что его слово – закон для всех, – подумала она, – за исключением матери».
– Не волнуйся, я буду там, – успокоила она.
Твердое, решительное выражение его лица мгновенно сменилось на мягкую покорность. Леонид не скрывал облегчения.
– Не пожалеешь, обещаю. Я бы все отдал, чтобы остаться с тобой сегодня, но…
– Наше время придет, – уверенно сказала Терри.
Вопреки разочарованию, она любила его за безграничную преданность матери – несчастной женщине, которая целиком зависела от него.
Они вместе приехали в аэропорт и крепко обнялись на прощание. Весь обратный рейс Терри сидела, погруженная в блаженный транс. Перед ней открылась новая дорога, и она не сомневалась, что впереди ждет счастье. Для уверенности не было причин, рационального объяснения, логики, но это никогда не смущало Терри.
Глава 5
Дорога домой стала для Леонида пыткой. Он представлял встречу с матерью: ее глаза зажгутся радостью и надеждой, но погаснут, как только она увидит, что он один. У него были сомнения насчет письма: стоит ли отдавать ей?
Мать ждала его в саду. Все произошло точно так, как Леонид предвидел: радость и сразу отчаяние. Он обнял ее, все еще надеясь на чудо.
– Прости, мама, – сказал он, провожая ее на террасу и усаживая в кресло. – У отца срочные дела, иначе бы он приехал.
– Так я и думала, ведь на нем такая ответственность в его-то годы. Ему надо беречь себя.
– Такие люди, как отец, никогда не уходят на покой, – осторожно возразил Леонид. – Смысл их жизни в работе.
«Честность не всегда приносит пользу», – прозвучали в ушах слова Терри. Он вздрогнул и даже оглянулся.
– Амос прислал мне письмо?
Леонид замешкался, опасаясь, как бы не получилось хуже, но выхода не было. Он отдал матери конверт. Он встревоженно наблюдал за ее лицом и испугался, когда она вскрикнула, закрыла лицо руками, по ее щекам потекли слезы.
– Мама…
– Он помнит. Прошло столько лет, но он не забыл.
– О чем ты?
– Мы гуляли по улицам Таганрога. – Она начала читать: – «Ты рассказывала мне об известных людях, посещавших город, но я почти не слушал. Что мне до них, когда я хотел любоваться только тобой, наслаждаться звуком нежного голоса. Я сказал тебе об этом, но ты не поверила, и напрасно. Меня не интересовали ни Чайковский, ни Чехов, когда со мной рядом была ты». – Она отложила письмо. – Я была уверена, что никто, кроме меня, не помнит этот вечер. Бесценные воспоминания, о которых я никому не рассказывала.
