– Ну, на самом деле это не пьеса как таковая. Я имею в виду, в ней недостаточно театральности.
– Нет, это я поняла…
– Но с правильным актером – кем-нибудь харизматичным, вроде Джоша…
– Или вас.
– Или меня.
– Кстати, я подумала, что вы сегодня сногсшибательны.
– Огромное спасибо. Это потому, что вы смотрели.
Повисла секундная пауза, пока реплика порхала по комнатке, и они оба гадали, откуда она взялась и что может означать.
Они улыбнулись друг другу, и Нора сказала:
– И… как вы сегодня?
– Нормально. У меня есть какие-то загадочные ссадины и синяки, про которые я ничего не могу припомнить, но в целом – не слишком плохо. Слушайте, у меня смутные воспоминания, что вы вчера заталкивали меня в такси.
– Скорее впихивала.
– Извините меня за это. Я, понимаете ли, принял антибиотики, а при этом, ясное дело, не стоит пить. – В таком виде извинение прозвучало немного жалко, но слишком поздно: он уже это произнес.
– Антибиотики, да? Ну, вы проказник. А я-то думала, вы просто нажрались в хлам.
– Ну да, и это тоже. Некоторые люди становятся харизматичными, веселыми и обольстительными, когда напьются. А я только рыдаю и мочусь на стульчак.
– Значит, вот она – выигрышная комбинация. – Нора сверкнула своей умопомрачительной улыбкой, и Стивен еще раз отметил, какие изумительные складочки образуются в уголках ее глаз. – Не волнуйтесь. Мы стоили друг друга, честное слово. Собственно, поэтому я вас и искала: извините за то, какой стервозной старой ведьмой я была вчера ночью.
– Вы не были ведьмой.
– О, была. Принародно орала на Джоша. Очень симпатично. Я бы свалила все на наркотики и выпивку, но на самом деле это моя вина: я никогда не умею вовремя остановиться. И я ненавижу вечеринки Джоша. После того как вы уехали, тогда началась настоящая чернуха – массаж спины и все такое.
– Вы тоже получили массаж спины?
– Смеетесь? Я бы им хреновы пальцы переломала. И конечно же, они нашли бонги! И тут понеслось: все пьяные вдребезги, колотят в барабаны и орут про свои любимые сексуальные позы – и так до шести утра. Уж поверьте, когда какая-то милашка, которую ты никогда не видела, начинает массировать твоему мужу спину и вопить, что любит только сзади, тогда понимаешь, что уже пора называть эту вечеринку ночеринкой.
– И кто это делал?
– А, какая-то мелкая симпатяшка в платье на веревочках. Через какое-то время они все становятся на одно лицо. В любом случае речь о том, что по сравнению с большинством присутствовавших вы были ангелом. Лепечущим, косноязычным ангелом, но все же ангелом.
– Я утром надел пальто и обнаружил полные карманы канапе.
Нора расхохоталась:
– Ну и ладно. Все равно их бы потом выкинули. А вы их съели?
– Я уже посидел на них в такси, так что они были не в лучшей форме.
– Ми-ило. Пра-авда мило.
– По-моему, немного копченого лосося завалялось в левом кармане.
– Я пас, спасибо.
Наступила тишина, и они оба внезапно осознали, насколько мала чердачная клетушка. Казалось бы, самое время Стивену влезть в обходительный образ Кэри Гранта, флиртующего в поезде с Евой Мари Сейнт в «К северу через северо-запад», или, пожалуй, более милого Джимми Стюарта в «Филадельфийской истории». Но Стивен подозревал, что трудновато усилием воли сделаться харизматичным, с тем же успехом он мог волевым решением стать невидимкой. Вместо этого он остро ощутил присутствие черного костюма-чулка, висящего на двери позади Норы, словно некая мерзкая, сброшенная им шкура. Нора, чтобы чем-нибудь занять свободную руку, пропустила свою короткую челку сквозь пальцы.
– В общем, вам будет приятно узнать, что мы с Джошем поцеловались и помирились. Со стороны Джоша – французский поцелуй. Я только хотела забежать и поблагодарить вас за такую приятную компанию и за то, что побыли третейским судьей между нами. – Она протянула руку, в которой держала букет, и сжала Стивену ладонь.
– Это доставило мне удовольствие, – сказал Стивен, забирая у нее розы и оглядывая комнату. – Боюсь, у меня нет вазы или чего-то вроде…
Нора уставилась на свою пустую руку:
– На самом деле, прошу прощения, но цветы – они не для вас.
– Ладно, понимаю…
– Они для меня. От Джоша…
– Ну конечно же.
– …но можете оставить себе, если хотите.
– Нет, не глупите, они же ваши. – И он ухитрился, с некоторым трудом, всунуть розы обратно в руку Норы. Посопротивлявшись для виду, она их взяла.
– Кстати, надо говорить «вазон», – сказала она с улыбкой.
– «Вазон». Я постараюсь запомнить.
– Как «круассон».
– НОРА-А! – донесся голос Джоша снизу лестницы.
– Ой! Мне пора идти, – сообщила Нора, надевая пальто. – Джош везет меня в какой-то безумно дорогой японский ресторан, а потом нам надо ехать домой и поднимать все напольное покрытие, на тот случай, если его награда завалилась куда-нибудь туда. Честно говоря, по тому, как он себя ведет, можно подумать, что украли ребенка. Но я только хотела еще сказать, что было приятно познакомиться с вами по-нормальному. Ладно. Увидимся, ага?
– Надеюсь, – ответил Стивен.
– Тогда пока.
– Пока.
– Нора! Дорогая, я жду, – воззвал Джош снизу лестницы.
– Волнуется, что остынут его суши, – сказала Нора. – До встречи.
– Пока.
Она еще раз улыбнулась и закрыла дверь, и тут до Стивена дошло, что он почти наверняка больше никогда ее не увидит, по крайней мере по-нормальному, разве что краткое формальное прощание, как вчера на вечеринке. Он ощутил, как весь воздух вышел из его тела, и тяжело плюхнулся на стул.
– Но слушайте… – Нора снова появилась в дверях, – нужно как-нибудь встретиться выпить кофе. Джош будет отбеливать зубы, или ямочки подкачивать, или голову ужимать, или еще что-нибудь, так что большую часть времени я сама по себе.
– Можно как-нибудь днем сходить в кино.
– Днем в кино. Я это обожаю! Я возьму ваш номер у Джоша и позвоню.
– Вот ты где! – воскликнул Джош, возникая в дверях позади жены, обхватывая ее за талию, сразу под грудью, и прижимаясь щекой к щеке. – Пойдем, любимая, мы опоздаем.
– Ой, а может, Стивен к нам присоединится? – спросила Нора без особой убежденности.
– Не сегодня. Я хочу тебя всю для себя. – И он усилил захват, чуть приподняв ее в воздух. Нора повернула голову и поцеловала его – поцелуй, говорящий «поставь-меня-пожалуйста-на-пол-сейчас-же» – затем они оба повернулись к Стивену, ухмыляясь так, будто стоят на красной ковровой дорожке и ждут, пока их щелкнут.
