– Ты не подозревал?
Нет, чересчур негодующе. Не протестуй уж слишком сильно.
– Нет…
– И ты не прикрывал его?
Недоверчиво. Попробуй недоверчивость.
– Не-е-ет.
– Потому что мне противно думать, что это происходило за моей спиной и все просто… смеялись надо мной.
– Нора, я бы никогда, ни за что этого не сделал.
– Не сделал бы?
– Я бы не посмел.
Она горько хмыкнула:
– Нет. Конечно, ты бы не посмел.
Они помолчали секунду, и Стивена опять кольнуло, насколько же он отличается от того человека, за которого себя выдает.
– Стивен, мне нужно попросить тебя об услуге.
– Ради бога.
– Я тут решила… А нельзя ли мне приехать и остаться у тебя?
Он правильно расслышал? Стивен подергал себя за усы, совершенно огорошенный:
– Остаться у меня?
– Я очень не хочу сидеть здесь одна, когда все время звонит телефон, да еще снаружи фотографы ошиваются, и я уже собралась было сбежать обратно в Нью-Йорк, на время, но тогда мне придется всем все объяснять, а это слишком унизительно, даже представить страшно. Я, наверное, всегда могу уехать в гостиницу, но я просто выхлестаю весь мини-бар, и, не знаю, для меня сейчас не лучшее время оставаться одной. Мне нужно дружеское лицо, вот я и подумала: может, я смогу, ну, спрятаться. У тебя? Всего на пару дней или около того. Ну как, можно?
Стивен попытался представить Нору Харпер в своей квартире и не смог. Конечно, ему было лестно, что она обращается к нему, и идея о ее близости захватывала дух: Нора будет там, только с ним, пусть даже временно. Но как ни старался, он не смог представить ее в своей студии на окраине Баттерси. Перед глазами у него стоял загибающийся линолеум на кухне, кроваво-красная ванная, носки, высыхающие до твердого состояния на сушилке…
– Если ты сомневаешься, что это хорошая идея… – тихо сказала она.
– Нет, дело не в этом, просто там некоторый бардак, вот и все. Я хочу сказать, это совсем не похоже на то, к чему ты привыкла. Во-первых, это однушка – нет, даже не однушка, а студия.
– У тебя же есть диван? Я буду спать на диване. – Она усмехнулась в нос. – Или ты можешь спать на диване. Конечно, если ты беспокоишься, что я напрыгну на тебя среди ночи… Эй, что, если я пообещаю не втягивать тебя силой в утешительный секс без любви?
Стивен закрыл глаза и дважды стукнул пушистой рыжей головой о стену коридора.
– Если обещаешь, то о’кей.
– Клянусь, не буду.
– Но у меня нет даже холодильника, Нора. Сейчас нет. Был, но…
– Стивен, мне не нужен холодильник. Мне нужна только компания и место, где можно… ну, проветрить мозги, понять, что нам с Джошем делать дальше. Я просто очень… совсем не хочу оставаться одна, и все.
Стивен мысленно оглядел свою квартирку в последний раз, пытаясь вспомнить, есть ли там что-то, чего ей не стоило бы видеть: валяющееся белье, гора грязной посуды. Он пожалел, что нет возможности нагромоздить возле кровати интеллектуальные книжки, но все же нет, ничего ужасного, ничего непростительного не вспомнилось.
– Конечно, ты можешь остаться, – сказал он. – Оставайся сколько захочешь.
– Это прекрасно, спасибо тебе, Стивен. А ты где? Я сейчас к тебе приеду.
– СЕЙЧАС?!
– За ключами. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я вышибла твою дверь пинком…
– НЕТ! Нет-нет-нет, не сейчас.
– Почему?
Он пробежался лапами по своему большому пушистому хвосту:
– Просто сейчас не лучшее время.
– А-а-а. – Прозвучало разочарованно. – Почему? У тебя там другая женщина или что?
– Это вряд ли. Нет, я просто, ну, снимаюсь сегодня.
– Ты снимаешься? Ну конечно, твой фильм! Криминальный триллер, да?
– Ага, он, – пробормотал Стивен, гадая, почему в эти дни каждая третья реплика у него выходит живой.
– Мистер Маккуин! – прокричал из дверей помощник режиссера. – Пожалуйста, «Десять зеленых бутылок»!
– Что это было? – спросила Нора.
– Ничего… Слушай, я лучше пойду. По графику я тут только до пяти. Я тебе позвоню попозже, назначим место встречи, где-нибудь ближе к шести. Я дам тебе ключи и адрес, а потом встретимся уже там, после спектакля.
– Хорошо.
– И, Нора, не принимай все это так близко к сердцу, сделай себе кофе и иди поспи, а вечером все обсудим, хорошо?
– Звучит отлично.
– Все устаканится, Нора, я тебе обещаю.
– Ага, да, увидим…
– И… Нора?
– Что?
– Мне очень, очень жаль.
– Почему? Вряд ли это твоя вина?
– Нет, но все равно.
– Спасибо тебе, Стивен.
– За что?
– За все, что ты сделал. Ты отличный друг, Стив. Я очень это ценю, правда.
Она повесила трубку. Стивен сполз по стене на пол. Была определенная неправедная гордость, жалкое ликование оттого, что Нора обратилась к нему в момент кризиса, пусть даже он сам и создал этот кризис, но он не стал задерживаться на этом ощущении. Кроме того, на другом конце коридора он увидел местных школьников, заходящих в студию под надзором Совы Оливии, на которую они взирали так скептически, как только могли.
Стивен считал, что при работе с детьми лучший и наименее неловкий метод взаимодействия – это уверенно оставаться в образе, поэтому он опять вставил в рот торчащие зубы и исполнил некий бодрящий беличий галоп за дверями студии, прежде чем войти и тут же увидеть ее.
Его дочь стояла сбоку, убедительно что-то доказывая приятелю, и Стивен проскользнул за ее спиной, наклонился, положил две огромные красные лапы ей на плечи и развернул ее к себе, так что его морда оказалась в считаных дюймах от ее.
– Сюрприз! – крикнул он и немедленно был ошеломлен тем, насколько долгим, громким и пронзительным может быть детский визг.
Ужасная правда
– Как будет по-французски «извини»?
– Не знаю. Мы пока еще не проходили «извини».
– Ладно, когда узнаешь, расскажешь мне?
Софи мрачно кивнула.
Она сидела на некотором расстоянии от отца в маленькой прокуренной артистической. Заваленная пепельницами, пластиковыми чашками и старыми бульварными газетенками комната казалась особенно грязной и неподходящей для ребенка, и Софи тоже это чувствовала, неловко ютясь на краешке оранжевого складного стула и тупо глядя в книгу. Из сострадания Стивену разрешили ненадолго вылезти из костюма, но времени на поправку грима не было, поэтому ему пришлось остаться с усами и круглой красно-коричневой маской посреди лица. Софи явно было трудновато смотреть на отца – и вполне оправданно.
