Дыхания Эми во сне.
Подгоняемое тревожными видениями накануне спринтерской гонки за титул чемпиона, ее дыхание всегда опережало его собственное. Оно было учащенным и в то же время таким тихим, почти неслышным. Но он бы различил его из тысячи – как вой полицейской сирены.
Эми… как она там?
«Если похитили меня, то и ей, скорее всего, угрожает опасность…»
И если он оказался в руках Иана и Натали, что само по себе не самое приятное событие в жизни, то вдруг Эми окажется одна в клешнях Изабель? С этой убийцей…
«Что ты как маленький! Все отлично. Ты слышал, что сказал Йона? Завтра они ее найдут».
Вдруг Дэну пришла мысль, что если Кабра похитили его силой и с помощью наемников, то Йона, возможно, делает то же, только заманив его своими крутыми заморочками.
«Но если это так, то зачем ему оставлять меня одного в моей собственной комнате и без охраны?»
Он встал, вышел в коридор, посмотрел направо, потом налево. Никого… Ни Бродерика с «Блэкберри», ни его прислужников, ни шпиков, которыми кишит вся его корпорация. Да беги хоть сейчас – было бы куда.
Неужели ему и правда так трудно поверить в то, что Йону просто мучает совесть из-за крокодилов и он теперь изо всех сил старается загладить свою вину?
«Никому не доверяйте», – сказал им Уильям Макентайер на похоронах Грейс. Он был ее доверенным лицом в течение долгих лет. Но сегодня Йона был так добр с ним. Он всего лишь пытается ему помочь. И все тут. А вот Эми, наоборот: она по собственной инициативе, сама, выпустила такую обойму домыслов по их родителям! Если уж кто действительно не вызывает доверия из этих двоих, так это прежде всего она.
Да она просто счастлива избавиться от него. Она и думать о нем забыла после этой ссоры на Тяньаньмэнь. И он… он навсегда ушел из ее жизни.
Глава 8
Эми так и не сомкнула глаз.
Мучительная тревога за Дэна и последствия смены часовых поясов перемешались в какую-то ядовитую горькую отраву. В результате она за всю ночь так и не свела глаз с черно-красного циферблата на прикроватном столике. Никогда еще время не шло так медленно, как в эту бессонную ночь.
На соседней кровати спала Нелли. Сон ее был тревожен – она то и дело просыпалась или бормотала во сне, мучимая кошмарными видениями. Даже Саладин – и тот ворочался всю ночь и к утру изрыгнул из себя три больших комка шерсти.
И только ближе к пяти утра, измученная бессонницей и непрестанными думами о Дэне, Эми впала в хрупкое забытье. Ей снилось, что Дэн бродит в пустынной предрассветной мгле по площади Тяньаньмэнь и не знает, где преклонить голову. И действительно, куда ему еще идти? А она чем занимается? Лежит тут в теплой постели.
Да. Это она во всем виновата. Зачем она выплеснула на него все эти свои подозрения о маме с папой? Зачем стала грузить его своими чувствами и тайными переживаниями? Ни один одиннадцатилетний ребенок не выдержит такого потрясения. Да она бы и сама не выдержала, скажи ей кто-то такое…
Из этого кошмара ее вывел шепот Нелли.
«…в России они один раз тоже сбежали от меня, но тогда они сами этого хотели. А здесь совсем другое дело. Дэн знал, что мы будем ждать его на площади, но так и не вернулся…»
Эми вскочила с кровати.
– С кем ты разговариваешь?
От неожиданности Нелли вздрогнула и бросила трубку.
– С вашим дядей Алистером, – быстро ответила она. – Нас разъединили.
– Не обижайся, но ты зря это делаешь, – рассердилась Эми. – Мы решили больше не связываться с ним. Ты же знаешь, что он был в доме, когда погибли мама с папой.
– Тогда это было одно, а сейчас совсем другое, – твердо ответила Нелли. – Вы отвечаете за ключи. А я – за вас. И если кто-то из вас потерялся, то, простите, главная здесь Нелли. Ты говоришь по-китайски? Я тоже. А если по телевизору скажут, что в Пекине пропал американский подросток, как мы поймем? Кто это сделает за нас? Никто, кроме Алистера.
– Хорошо, тогда перезвони ему, – кротко ответила Эми. – Спасибо, Нелли.
Они договорились встретиться с ним через полчаса в отеле «Империал».
Но, когда они вышли на улицу, оставив Саладина одного досматривать свои беспокойные кошачьи сны на теплой подушке, Эми пронзила одна очень нехорошая мысль: если Нелли буквально минуту назад говорила с Алистером по телефону, то зачем ей понадобился телефонный справочник, чтобы перезвонить ему?
* * *
– Эми. Нелли.
Алистер Оу встал поприветствовать своих гостей и вежливо пригласил их к столику. Подождав, пока они сядут, он снова занял свое место. Он, конечно, как и все Кэхиллы, может в любой момент подложить свинью или выстрелить в спину, но чего-чего, а приятных манер ему не занимать.
– Я позволил себе заказать для нас завтрак. Приятного аппетита.
Эми с Нелли жадно набросились на еду. В поисках Дэна они совсем забыли об аппетите и вчера остались без ужина.
– Эми, ты, наверное, места себе находила все это время. Заблудиться в Пекине! Бедный Дэн! Ужасная новость… Особенно для тех, кто так любит вас.
Губы Эми сжались.
– А вы нас очень любили, когда разыгрывали эту комедию в Корее? Вы нас обманули! Вы заставили нас поверить, что вы погибли!
Дядя Алистер и не думал оправдываться.
– Это другое. Тогда главное было найти ключ. Вам следует знать, что для Кэхиллов существуют только две вещи в этом мире и они служат двум господам – всему человечеству в целом и тридцати девяти ключам в частности.
– А как же сейчас? Вас больше не интересует ключ? – Нелли посмотрела ему прямо в глаза.
– Я люблю Дэна, и не меньше вашего, поверьте, – произнес он, уязвленный словами Нелли. – Где вы его видели последний раз?
– На площади Тяньаньмэнь, – с полным ртом промямлила Эми. – Рядом с Вратами Небесного Спокойствия. Мы с ним поссорились, и он убежал, а потом не вернулся.
– Но вы же такие дружные! – удивился Алистер. – Как вы ухитрились так разругаться?
Эми подняла голову и выпятила подбородок.
– Из-за мамы с папой. Из-за той ночи, когда они погибли. Из-за пожара, который устроила Изабель. И из-за всех, кто был тогда рядом. Из-за таких, как вы…
Дядя Алистер закрыл глаза и несколько минут сидел так, не двигаясь и не произнося ни слова. Нелли с Эми уже подумали, не уснул ли он. Но нет – он поднял голову и снова посмотрел на них. За эти минуты он словно постарел сразу на несколько лет.
– Если бы мне разрешили путешествовать во времени и сказали, что я могу вернуть один-единственный час в своей жизни, то я… я бы изменил то, что произошло в ту роковую ночь, – голос его срывался от волнения. – Оборвались две такие прекрасные жизни, и осиротели два таких чудных ребенка. Какая беда!
