На секунду Нелли не нашлась, что ответить.
– Я ваша няня…
– Компаньонка, – машинально поправил ее Дэн.
Она собрала их в объятия и прижала к себе.
– И ваш друг, – закончила она свою мысль, глядя на них почему-то виноватыми глазами. – Идите, вам пора готовиться к полету. Это ваша единственная попытка.
Пилот помог Эми с Дэном одеться в специальные костюмы, сапоги и перчатки. На вершине Эвереста температура воздуха может опускаться до двухзначной цифры ниже нуля, не считая ветра. А скорость его в среднем достигает 120 миль в час.
Следующими на очереди были кислородные маски. Они соединялись с баллонами, которые пилот надел им на спину. Снаряжение было тяжелым и неудобным. Они сразу почувствовали себя скованными и неповоротливыми. Дэн страдал от постоянных бронхиальных спазмов, которые грозили перерасти в астматический приступ. Эми испытывала головокружение и слабость от непрекращающейся барабанной дроби в ушах и жесткого тяжелого дыхания, которое эхом отдавалось у нее в голове. Это Эверест, и по-другому, особенно без периода акклиматизации, там делать нечего. Такое снаряжение было жизненно необходимо на восьмитысячниках, где содержание кислорода в воздухе составляла менее чем треть от его нормы на уровне моря. Без дополнительного «О», этого благословенного элемента, они прожили бы только тридцать секунд.
Экипировав их по всем правилам, пилот поставил их на весы и взвесил. И не напрасно. В условиях крайне разряженного воздуха и низкого давления, каждый лишний грамм мог стать смертельным – если вертолет окажется слишком тяжелым, он не взлетит с вершины. А если они застрянут на макушке, то спасти их оттуда будет нереально, а долго там не протянешь.
– Теперь я, – встала на весы Нелли.
– Это ваш знаменитый американский юмор, no? – не веря своим ушам, воскликнул пилот. – Счет идет на каждый грамм, madame. Вертолет рассчитан на одного пассажира, и эти двое умещаются в нем без риска для жизни только потому, что они дети!
– Но я отвечаю за безопасность этих детей! – запротестовала компаньонка.
– В таком случае, ваша некомпетентность переходит все допустимые границы, – не раздумывая ответил ей пилот. – Там, куда нам предстоит полет, безопасность отсутствует вообще как понятие. Ее там нет. Точка. Так, мы летим или мы не летим?
– Мы летим, – ответила Эми, надеясь, что в ее голосе прозвучало как можно больше решимости и как можно меньше страха. – Иначе ключи достанутся Холтам.
Они открыли ворота, и A-Star выкатился из ангара по специальной платформе. Вертолет был таким легким, что пилот катил его, словно гигантскую игрушку, не позволяя никому до него дотронуться. Его легкая конструкция из низкоплотных металлов и полимеров была настолько хрупкая, что «эти бестолковые дети могли скомпрометировать неприкосновенность судна».
Ремни безопасности занимали больше места, чем сиденья. Минимализм кабины был совершенным. И она была абсолютно пуста.
– Пообещайте, что никаких резких движений, – обратилась Нелли к своим подопечным. – И никаких глупостей!
Кэхиллы словно язык проглотили. От испуга они даже не нашлись, что ответить. Да и поздно было что-то обещать. То, что они уже делали, можно было считать самой большой глупостью в их жизни.
Нелли отошла в сторону, и винт стал набирать обороты – сначала медленно-медленно, постепенно все больше и больше прибавляя скорость, и вот вертолет оторвался от земли и воспарил над Тибетским нагорьем.
Следующая остановка – зенит планеты. Зубчатый ледяной конек на более чем восьмитысячной высоте.
Глава 23
Хиллари Степ. Вертикальная шестнадцатиметровая скала, подпирающая небо. Она пропастью обрывалась вниз на глубину в две тысячи метров и, как злая шутка, вырастала на последнем рубеже перед изможденными, обессиленными дефицитом кислорода и обморожениями восходящими. Самое трудное место подъема, но все-таки еще не вершина. После нее еще двадцать минут до высочайшей точки земли. На низких высотах Хиллари Степ была бы по плечу любому скалолазу. Но она стоит на высоте в восемь тысяч восемьсот метров, а это выше пика К-2, второй по высоте вершине мира. И здесь, в поднебесье, малейшее движение, малейший шаг по тяжести и боли превосходят все человеческие возможности.
Исчерпав все силы, ошеломленные Холты с ледяным ужасом взирали на команду шерпов, ловко одолевающих смертельный подъем. При помощи страховочных перил, оставленных предыдущими экспедициями, они совершали восхождение, неся на себе главного соперника Холтов – Иана Кабра, представителя Люциан.
– Но так не справедливо! – выдохнул Гамильтон.
Это был скорее немой крик. Но если бы не слабость и кислородная маска, он бы вырвался из его груди, как гром. И вызвал бы лавину.
– Ты, люцианский мошенник! – беззвучно выкрикнула Рейган.
Благодаря физической мощи, данной им от природы, Томасам не пришлось тратить недели на акклиматизацию и тренировочные восхождения. Но тем не менее Эверест не пощадил и их. Он вытянул из них последние силы, обезводил, обморозил и отнял главное для жизни – кислород. Адреналин в их крови иссяк, и от томасовской удали не осталось и следа.
А вот Иан блаженствовал в своем космическом скафандре. И, благодаря носильщикам, даже не сильно устал.
После последних буранов хребет был по пояс занесен снегом, и Холтам, прежде чем они дошли до Хиллари Степ, пришлось идти в брод сквозь сугробы. Рейган с завистью думала о своей сестре и мечтала о больничной койке. Она поняла, что это конец – дальше она идти не может.
Глядя, как Иан Кабра сидит на загривке у шерпа, Эйзенхауэр Холт не выдержал – он издал такой крик, что от его вибраций со скал сошла мини-лавина. Нет! На этот раз они не уступят Кабра! И у этого прирожденного атлета и вечного почти чемпиона вдруг открылось второе дыхание, и он ощутил новый прилив сил!
– Дети, нас в этой семье не очень уважают. Но и пусть их. Зато мы с вами – часть традиции, которая восходит к великому Томасу Кэхиллу. Мы – часть истории нашего замечательного клана, которому уже более пятисот лет. Хэм, ты остаешься со своей сестрой. Я пойду один. И покажу миру, на что способны Томасы.
И он решительно направился вперед, прокладывая путь сквозь месиво льда, снега и камней. Возможно, его поступок когда-нибудь будут изучать исследователи как беспримерное изъявление железной воли и целеустремленности. Он ухватился обеими руками за веревочные перила и, мах за махом переставляя руки, последовательно и безостановочно начал свое великое восхождение. Любой восходящий, который побывал на вершине Эвереста, скажет, что для нормального человека это физически невозможно.
Но в словарном запасе Холтов такие лексические единицы отсутствовали.
Он дополз до вершины, и силуэт его исчез в снежной пыли. Но голос его громко прозвучал над всем миром:
– Фиг тебе, Кабра!
