Правда, он уже сделал сегодня утром пару деловых звонков, наверстывая потерянное время, которое было потрачено на… приключения. Значит, Шанхаю не пришлось ждать так долго.
Утро после ночи любви всегда такое неловкое? Она прекрасно понимала, почему он раньше сбегал на цыпочках, чтобы избежать всего этого.
– Ты что-то спланировал для нас на ближайшие несколько часов? – Она проверила.
– Да.
– А ты не хотел сначала поделиться планами со мной? Что, если бы у меня сегодня утром были назначены встречи в связи со скрипкой Тесторе?
Отлично, теперь они походили на ссорящуюся пару. Ему хватило совести, чтобы покраснеть.
– Это правда?
Она медленно вздохнула. Может, было бы умнее сказать «да». Чтобы сойти с этой лодки и поспешить на некую воображаемую встречу. Но он так мило покраснел…
– Нет. Я позаботилась обо всем чуть раньше этой недели.
Он кивнул. Потом сел.
– Это должно было быть прекрасным окончанием этому… – Он замялся и исправился: – Этой хорошей ночи.
Хорошей. Ой.
– Мы встречаем рассвет на старинной частной джонке в бухте Виктория. Ты отлично это организовал, Оливер.
Он уставился на паром, который с грохотом проплывал мимо них. Волна за кормой с всплеском ударилась о корпус джонки – словно жидкие аплодисменты. Он вздохнул:
– Значит, ты хочешь вернуться обратно.
– Я не хочу, чтобы это закончилось скорее, чем должно. – Одри поймала и выдержала его взгляд, несмотря на боль глубоко в груди. – Но я понимаю, что это неизбежно. – Она прислонилась к нему. – Мы вернемся, когда будет пора.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы расслабиться, и она телом чувствовала тот момент, когда он согласился с ее словами. Его тело обмякло, рука поползла вверх, чтобы собрать ее растрепанные ветром волосы в хвостик, которые он мягко поглаживал в такт плеску волн. Она снова предалась его ласкам.
Как будто она делала это всегда.
Как будто всегда будет.
Одри попыталась представить себе поездки в Шанхай для быстрого секса с Оливером всякий раз, когда она будет в Азии, и просто не могла. Это была не она. Несмотря на все доказательства обратного прошлой ночью. Несмотря на женщину, отражение которой она видела в террариуме для стрекоз.
Вчерашняя ночь не имела ничего общего с реальностью – с буднями, случайными ссорами, несвежим утренним дыханием, перетягиванием одеяла на себя, ипотекой или многими другими неромантичными вещами, из которых складывались отношения.
Это была сказка, оканчивающаяся не свадьбой, а неожиданной дружбой.
Скорее это даже была страна, в которой мечты сбываются.
И все понимали, что то, что казалось слишком замечательным, чтобы быть правдой… вероятно, таким и было. Но она принимала все, что ей предлагали, – в том числе несколько следующих часов, – потому что знала, что вряд ли переживет снова что-то подобное.
Когда-либо.
Глава 12
Кофейные зерна «Сулавеси» и гоголь-моголь с мускатным орехом
Сбор вещей Одри и выезд из ее гостиничного номера, пока большинство людей еще спали, заняли около пятнадцати минут, а затем они вернулись в лимузин и отправились в «Стэнли» в самой южной точке острова Гонконг. Через полчаса они уже сидели на балконе почти двухсотлетнего колониального отеля с видом на Южно-Китайское море, кажущееся бесконечным, и с единственным утренним официантом, который испытал глубокое облегчение, узнав, что они зашли, только чтобы выпить кофе.
Дорогой кофе с одной из самых эксклюзивных плантаций на планете.
Одри улыбнулась ему, но каждый из них все сильнее ощущал внутреннюю пустоту. Как будто она уже была в самолете, уносящем ее прочь от него.
– Гоголь-моголь, Оливер? В восемь утра?
– Гоголь-моголь с кофе. И это Рождество.
– Могу я спросить тебя кое-что? – сказала она, целую вечность перемешивая свой напиток.
Он поднял глаза:
– Тебе тоже тяжело?
Ее ясные, открытые глаза говорили будь честен, и поэтому он не лгал.
– Из-за того, что ты уезжаешь?
– Все это. Знать, что ты можешь это изменить. Или для тебя это в порядке вещей?
Он глубоко вздохнул. От его слов зависит, как пройдет оставшееся утро. Как они расстанутся. Как друзья или что-то меньшее. Сейчас небрежность могла по-настоящему причинить ей боль.
– Ты думаешь, что нечто подобное, как прошлая ночь, случается со мной все время?
– Может быть.
– Это не так.
– Что было по-другому?
Он изо всех сил пытался сохранить спокойное нейтральное выражение, насколько ему позволяло его напряженное тело.
– Напрашиваешься на комплименты?
Его трусость вызвала прилив краски к ее алебастровым щекам. Разумеется, нет. Она была Одри.
– Я не знаю, как уйти, Оливер. И я знаю, что впереди у нас ничего нет.
– Зависит от того, что ты хочешь видеть впереди.
– Прогресс, развитие. Улучшение. – Она вздохнула. – Нечто большее.
Внутри у него все оборвалось. Впереди открывалось слишком много возможностей причинить ей боль. Это была Одри. Сильная во многих вещах, но такая же хрупкая, как сусальное золото, которое они съели там в ресторане. Она заслуживала гораздо лучшего, чем мужчина, который был просто не способен связать себя обязательствами.
Он не собирался рисковать ее сердцем, делая неудачную ставку на то самое «нечто большее».
– Тогда нет. Впереди у нас ничего нет.
Ее огромные глаза внимательно его изучали.
– Тем не менее мы не можем вернуться назад.
– Мы все еще друзья. Я всегда буду видеть в тебе друга, Одри. А у меня их немного.
– Это потому, что ты никому не доверяешь.
– Я доверяю тебе. Потому что ты никогда не лгала мне. Я бы знал.
– Ты так думаешь? Может, я очень искусно это делаю. – Потому что она лгала в течение восьми лет, отрицая влечение, которое она испытывала к нему, а он этого не заметил. – Так что, мы увидимся в наступающем году? Какой план?
– Почему ты думаешь, что у меня есть план?
– Потому что ты это ты. И потому что у тебя в распоряжении было несколько часов, пока я спала, чтобы придумать что-нибудь.
Он равнодушно пожал плечами:
– Ты сказала, что обмен сообщениями сексуального характера тебе неинтересен.
Как она нашла в себе силы смеяться, в то время как он был так напряжен внутри?
– Неинтересен. – Она посмотрела ему в глаза. – Тогда я могу спать с другими мужчинами?
