О боже. Лучше бы я легла спать в платье.
– Господи Иисусе, – пробормотал он, продолжив битву. – Да что же это за пуговицы?
– Перламутровые, – ответила Рииз, надеясь, что голос прозвучит решительно и Мейсон не заметит, как она задыхается.
Верхняя пуговица наконец поддалась. Отлично. Осталось еще двадцать или что-то вроде того. Рииз вонзила ногти в ладонь, вдруг ставшую влажной. Прошло еще несколько минут, каждая из которых стала настоящей пыткой. В конечностях появилось тревожное покалывание.
– Ребята, вы что, не слышали о существовании молний? – сказал Мейсон. – Или ты просто хотела, чтобы Дилан спятил в первую же брачную ночь?
Рииз закусила нижнюю губу.
– Для праздничного ужина у меня другое платье. Это только для венчания.
– Не может быть. – Руки Мейсона на мгновение замерли над ее спиной.
Рииз не могла не почувствовать тепла, исходившего от его тела. Она повернула голову и, встретившись с ним взглядом, почти обрадовалась удивленному выражению его лица.
– В этом столько материи, что хватило бы на двадцать платьев, а ты хочешь сказать, что у тебя есть еще одно?
Он моргнул и покачал головой, будто она сошла с ума. Рииз снова отвернулась. Ей стало неприятно от его слов.
– Надеюсь, второе сшито так, чтобы из него легче было выбраться, – добавил он.
Она не собиралась ему возражать.
– Пуговицы – часть декора.
Мейсон продолжил, Рииз чувствовала его мускусный запах, горячее дыхание на волосах. Шея покрылась гусиной кожей. Ее это раздражало. Мешало сосредоточиться.
Пока Мейсон медленно продвигался вниз, его пальцы все чаще проскальзывали между платьем и спиной, а когда он дошел до середины, грубая кожа начала царапать ей спину, обернувшись залпом волнующего тепла по всему телу.
– Кто только придумывает такие штуки? – пробурчал Мейсон сдавленным голосом.
– Модельеры. Для женщин, которые хотят в день свадьбы чего-то особенного.
Вспомни, какой жалкой и никчемной ты себя чувствовала по милости этого мужчины. Вспомни, как отвратительно он себя вел.
Процесс оказался болезненно медленным. Рииз чувствовала, как, борясь с каждой очередной пуговицей, он цепляет ее нервы, вызывая все больший жар. Под ложечкой, словно надвигающаяся буря, скапливалось обжигающее напряжение.
– Не могу удержаться, чтобы не спросить: это платье твоя идея? Слишком уж роскошное. Даже для тебя.
Даже для тебя. Что он имеет в виду?
– Мама думала о моей свадьбе с самого моего рождения. И поскольку первую она пропустила, я решила, что она заслуживает того, чтобы наконец увидеть свою мечту в реальности.
– Ты пытаешься воплотить ее мечту о роскошной свадьбе?
Очередная пуговица выскользнула из петли, лиф стал немного свободнее. Рииз прижала рукой перед платья, чтобы не открылась грудь. Она старалась не обращать внимания на прикосновения рук Мейсона, дышать ровно.
– Или ты пытаешься загладить вину, что вышла за меня?
Рииз открыла рот. По-прежнему прижимая перед лифа ладонью, повернулась к Мейсону, обретя дар речи.
– Я ничего не пытаюсь загладить.
Мейсон смотрел на нее так, будто не очень-то верил ее заявлению. Рииз почувствовала себя раздетой. Она ждала, что он ответит.
– Только не делай вид, будто мои родители плохо к тебе относились, – не выдержала она.
– Они снизошли до того, чтобы проявлять терпимость к чужаку.
– Они относились к тебе как к зятю. Его лицо выражало мрачный скептицизм.
– Они с трудом сдерживали радость, когда мы наконец разошлись.
Краска бросилась ей в лицо.
– Может, они и не были в восторге от моего замужества, но они… – Она запнулась. – Они просто хотели…
– Они хотели для своей дочери кого-нибудь получше, – закончил он то, чему ее мозг отказывался подобрать адекватное выражение.
Выражение, которое не делало бы ее родителей холодными снобами.
Рииз вздохнула, решив не спорить.
– Наши проблемы заключались не в том, чего хотели мои родители, а в том, чего ждали мы. Мы оказались не готовы к семейной жизни, слишком молоды и слишком глупы для того, чтобы жениться.
– Слишком глупые? – В его глазах мелькнул веселый блеск. – Пожалуй, это первое, в чем я могу с тобой согласиться с тех пор, как приехал.
Несмотря на тревогу, Рииз не удалось сдержать ответной улыбки. Озорное выражение напомнило ей молодого Мейсона, ее первую любовь. Горячий пряный коктейль всего того, что присуще мужчине. Рииз ощутила сильнейшее сексуальное возбуждение, вроде того, которое раньше всегда доводило ее до исступления, превращая злость и обиду в несущественные мелочи. Секунды улетали прочь. До тех пор, пока в его глазах не появилась насмешка. Он шагнул ближе. Ожидание. Нет. Рииз не хотела смеяться вместе с ним. Не хотела соглашаться с ним. И тем более… Сердце стучало. Прижимая лиф к груди, она предусмотрительно отступила на шаг, внезапно поняв, что всех предостережений в мире может оказаться недостаточно. Да, этот мужчина как зыбучий песок. И что? Она с грустью осознала, что по-прежнему подвержена его чарам. Не говоря ни слова, повернулась на носках и со скоростью ветра вылетела в дверь.
Когда на следующее утро Мейсон вошел в гостиную, неся на тарелке завтрак, Рииз стиснула в руке мобильник, стараясь сохранять спокойствие, что было совсем непросто.
– По-моему, это очень разумно, – сказала она в трубку, представляя, как ее менеджер из свадебного агентства осуждающе качает головой. – Я не понимаю, почему вы так сопротивляетесь, Клэр.
Одному богу известно, сколько раз за последние месяцы мнение Рииз противоречило мнению этой женщины. И зачем только мать Дилана посоветовала ей нанять Клэр?
– С кем ты говоришь? – поинтересовался он.
– С менеджером из свадебного агентства.
Слегка сдвинув брови, Мейсон поставил перед Рииз тортилью, удивив настолько, что она чуть не пропустила очередное заявление Клэр.
– Вы должны отменить прием, – убеждала менеджер.
Рииз постаралась говорить спокойно.
– Я не хочу.
Судя по взгляду, который бросил Мейсон, ее попытка скрыть отвратительные панические нотки в голосе не слишком удалась. Утром выяснилось, что Дилан не изменил своего намерения остаться, и мысль о том, чтобы раствориться в тумане, зализать раны, совсем не привлекала ее. Она должна встретиться с друзьями с высоко поднятой головой и показать, что у нее все о’кей. Всякий раз, когда до ее друзей или родственников доходили новости, они звонили ей, она слышала в их голосе беспокойство. Жалость. Тревогу о том, что бедная маленькая Рииз сломается. Паркер и Эмбер плясали вокруг нее с деликатностью отбойного молотка. Родители не утруждали себя даже такой осторожностью.
