Руди часто задавался вопросом, почему его внешность с годами не меняется? А особенности его организма интересовали и удивляли не только его самого, но и многих других людей. Руди помнил своё детство как что—то очень отдалённое. Сколько уже прошло лет с его рождения известно только самому Руди и ещё одному человеку, но этот человек сейчас был очень и очень далеко.
История эта началась после аварии на Чернобыльской АЭС на Украине. Отец Руди был пожарником и всю его пожарную часть в первые же дни после катастрофы направили в самое её пекло. Через год, после возвращения отца из командировки, у матери Руди родился вполне здоровый и жизнерадостный малыш. Нарекли его простым русским именем Николай по отцу Рыжов. Все врачи в один голос были против рождения ребёнка от больного белокровием отца. Им была получено очень большая доза радиации, с которой ему прожить удастся, по словам врачей, не более года и тем более ни о каком ребёнке врачи не хотели и слышать. Но отец и мать страстно желали ребёнка, и судьба благоволила к ним. Мать забеременев, отказалась делать аборт, а ребёнок на удивление все тех же врачей, родился абсолютно здоровым и рос без патологий. Мало того, Николай не мог припомнить, чтобы, когда—либо в своей жизни болел, а любые раны на нем заживали как на собаке. Родители были рады такому крепкому мальчишке, но врачи не хотели верить в абсолютное здоровье сына «чернобыльца» и продолжали мучить малыша и родителей различными проверками. Николай прошёл много медицинских обследований, потому что врачи никак не могли упустить шанс разобраться: почему мальчик вопреки всем прогнозам был более, чем абсолютно здоров. Но у них так ничего и не получилось узнать, врачи сдались и мальчика наконец—то оставили в покое. Малыш тем временем благополучно вырос в красивого, рослого, рыжеволосого, умного и сильного парня.
С третьего курса института лингвистики Николая призвали на службу в российскую армию. После шести месяцев подготовки в учебном подразделении ВДВ, его подразделение отправили в Дагестан на прочёсывание гор от остатков бандформирований, которые ещё там бродили «шайтанами» после Чеченской войны. В одной из боевых операций Николаю не повезло, совсем рядом взорвалась управляемая противопехотная мина направленного действия. Тяжёлое множественное ранение, после которого боец по всем показаниям медиков должен был стать, как минимум, инвалидом, так и не смогло причинить организму Николая и малую толику вреда. Все раны зажили даже, не оставив после себя никаких следов. Тогда на удачливого десантника медики снова обратили внимание. Начальник особого отдела полка отвёз Николая в Москву, где его обследовали высококлассные специалисты, теперь уже военной медицины. Крутили парня по полной программе во всех ракурсах, но и они только беспомощно разводили руками. Ведь по их понятиям выжить, а тем более остаться без единого шрама на теле было верхом невозможного, просто чудом, но это чудо на проверках сидело напротив них и застенчиво улыбалось. Видя такие удивительные способности его организма Николаю предложили закончить учёбу в спецшколе ФСБ России. После этого, поработав в разных странах, Николай в конце концов оказался в Соединённых штатах Америки на нелегальной работе под именем Руди, а по окончании американского университета, Руди устроился журналистом небольшой американской газеты. Сначала он работал в небольших газетных изданиях, а потом поступил в ежедневную Нью-Йоркскую газету «Морнинг рипорт». Работа журналиста Руди нравилась, постоянно новые люди, различные связи и масса всяческой, порой очень полезной и нужной информации.
Мыслям о прошлом не прикажешь, когда приходить, они приходят без спроса. Воспоминания Руди неожиданно прервал вызов.
– Привет, Руди, не ждал моего звонка? Помнишь мы с тобой договаривались созвониться?
– Конечно помню, Стив. Склероз, слава богу, пока про меня ещё не вспомнил. Ну, и не будем о нем громко кричать. А то ещё явится и одолеет, – пошутил Руди.
– Вот не думал, что журналисты суеверные, – засмеялся Стив.
– А что, мы разве не люди? Мы как все! – сказал журналист.
– Конечно люди, я и не спорю. Ну, а чем сегодня вечером собираешься заниматься? Не зайти ли нам в бар, выпить по кружечке пива? Вспомнить как мы это недавно проделали, – делая вид, что усмехается сказал Стив.
– Не издевайся, пожалуйста, это было просто ужасно, – сделал вид, что смущается Руди.
– Ладно, ладно не обижайся на меня. Я всего лишь пошутил. Ну, так что пойдём? – снова засмеялся Стив.
– Если помнишь, у меня сейчас отпуск. Я свободный человек, а для тебя не занят в любое время суток, можем и в баре встретиться, я не против, – сказал Руди.
– О’кей. Тогда в восемь в баре, – ответил Стив.
– Хорошо. Буду в восемь. До встречи.
Руди положил трубку коммуникатора. До восьми оставался ещё целый час и Руди решил прогуляться по городку, подышать свежим воздухом и подготовиться к встрече со Стивом. Выйдя из гостиницы, Руди остановился у витрины магазина игрушек. За стеклом была выставлена настоящая железная дорога, со стрелками, семафорами, станциями и переездами, со стоящими в очередь машинами. На переездах при приближении поездов опускались шлагбаумы, зажигались красные огни светофоров. Руди с детства был не равнодушен к железной дороге, и эта тяга к ней осталась у него до сих пор. Жизнь этого чуда—техники за витриной магазина ни на минуту не прекращалась. Пассажирский поезд остановился перед семафором пропустить на стрелке грузовой состав. Руди перевёл взгляд на станцию, куда сейчас прибывал встречный пассажирский поезд, в это время журналист заметил в стекле витрины магазина отражение вспышки света от чьей—то зажигалки. Выходит, что Руди был здесь не один. Наклонившись поправить шнурок ботинка, Руди коротко оглянулся и увидел в конце улицы вчерашнего своего попутчика, который сопровождал его во время прогулки по городу. «Вот и „хвост“ у меня появился, давно ты не отращивал себе „хвостов“, Руди. А может это и не по моей вине он у меня вырос?», – подумал Руди, – «Надо будет перепроверяться, чтобы уже знать наверняка».
Руди решил не «скидывать» свой «хвост». Городок небольшой, все друг друга знают, да и прятаться в столь небольшом населённом пункте практически негде. «Не будем создавать панику у местной полиции, посмотрим, может это всего лишь профилактика. Я человек новый, а институт в городке видно не такой и простой, раз к новеньким в городке с таким „уважением“ относятся. Скорее всего поэтому и стараются, отрабатывают стандартную процедуру подстраховки. А, кстати, уже и на встречу пора.», – посмотрев на часы, подумал Руди. «Топтун», как и следовало ожидать, пошёл следом за журналистом. Пройдя опустевший к вечеру парк, журналист свернул к бару, в дверях заведения Руди оглянулся. Полицейский, или кто он там был, демонстративно сел на скамейку напротив входа в бар. «Решил посторожить вход, знает, что другого выхода для меня нет, а значит в баре будет второй „контролёр“, чтобы подстраховаться. Возможно, это уже ловушка? Да, нет, вроде, никакого повода пока я им не давал. А может все же дал, познакомившись с сотрудником института. Поживём – увидим.», – заключил Руди.
В баре был полно посетителей. Казалось, что жители всего этого маленького городка собрались одновременно в баре что—то праздновать. Стив уже сидел в дальнем уголке зала и усиленно махал рукой. На появление Руди, похоже никто, кроме Стива, внимание не обратил. Все посетители были заняты беседой и поглощением еды и напитков, и новый посетитель никого не интересовал. «Если первый „топтун“ остался за дверью бара, то здесь обязательно должен быть его напарник.», – продолжал анализировать ситуацию Руди. Зал был небольшой, полутёмный, но весьма уютный. Совсем домашний какой—то, В Нью-Йорке редко такой встретишь.
