— Брат, ты же…
— Соишен, ты дашь мне клятву. На крови и нашей магии. Клятву, что поможешь моему сыну, когда настанет время для меня, — слова, подобные тяжелым камням, падали на грудь молодого золотого дракона, отказывающегося верить в то, что хотел донести до него старший брат. — Это все, чем ты можешь мне помочь сейчас…
На пару минут в кабинете воцарилась тишина, давящая и невыносимо тягостная. Наконец, молодой человек сумел справиться с собой и вздохнуть, переводя дух. Посмотрев прямо в глаза Сешъяру, он сказал именно то, что от него ждали:
— Да, брат. Я дам клятву, когда придет твое время и ты закончишь свою Последнюю Песнь.
— Спасибо, Соишен. А теперь, если ты не возражаешь, я хотел бы остаться наедине с сыном, — боль снова затопила сердце и душу. Слова прозвучали так похоже на те, что когда — то сказала Кора. Закрыв глаза, дракон позволил одинокой слезинке скатиться по его щеке.
Время лечит…
Абсурдная фраза, дававшая остальным ту необходимую для дальнейшей жизни веру и обманчивую надежду, что когда — нибудь воспоминания перестанут быть настолько болезненными. И он был бы рад окунуться в это блаженное незнание, в успокаивающее тепло огня, что еще так недавно бился в его душе.
Но Хранители лишили его и этой возможности выжить. И теперь Сешъяр учился находить удовольствие в боли, идя, пошатываясь, по тонкой грани, между сжигающим душу безумием потерявшего себя дракона и отчаяньем мужчины, лишившегося сердца…
«Время лечит…»
* * *
На крыше одного из корпусов Академии Некромантии сидела, обхватив руками колени, невысокая девушка, с темными, почерневшими под каплями ледяного дождя волосами. Зеленые глаза пристально следили за воротами, ведущими во двор учебного заведения, не обращая никакого внимания на острые струи воды, бьющие по беззащитной обнаженной коже лица, плечам и рукам. Расширенный черный зрачок подрагивал, так и норовя сменить форму на вертикальную, вытянуться посредине радужки, став таким, каким и положено быть у представителя этой расы.
Только вот Аэрис не было дела ни до собственного происхождения, ни до того, что идет дождь. Поджав ноги, устроив подбородок на коленях и стараясь стать как можно более компактным комочком, в поисках тепла, девочка терпеливо ждала, следя за каждым, кто входил во внутренний двор Академии.
Девочка ждала. Ждала, когда же вернется ее Маэре…
Она не поверила этому странному мужчине, с душой древнего ящера внутри. Не поверила не единому его слову, слетавшему тяжелыми льдинами с обескровленных губ.
Дракон ненавидел ее. Аэрис инстинктивно чувствовала его бессильную злобу на нее, на мир, на всех, кто, так или иначе, оказался близко знаком с его женой, гораздо ближе него самого.
Поежившись, она тряхнула головой, пытаясь убрать налипшие на лицо мокрые пряди. Ему никогда не напугать ее. Аэрис выдержала и взгляд черных глаз, холодный и бездушный, она смогла вытерпеть все, что он говорил, даже то, как он сообщал о смерти Маэре… Именно тогда, видя неприкрытые страдания в его душе, девочка решила, что простит дракону такое отношение. Потеряв того, кто был столь дорог, он не мог вести себя по — иному.
Уж кому, как ни ей это знать…
Но что бы там не случилось, что бы и кто не сказал, Аэрис никогда не поверит в то, что ее Маэере ушла из этого мира. Нет, Корана не могла этого сделать, не могла оставить их одних…
Она обещала. Обещала вернуться. А Маэре была из тех людей, кто держит свое слово вне зависимости от сложившихся обстоятельства.
Тоненько всхлипнув, Аэрис быстро — быстро заморгала, пытаясь согнать непрошенную слезу. Но предательская влага смешиваясь с горьким дождем стекала вниз по щекам, замирая на подбородке. И прекратить это было не в ее силах.
На плечи легла тяжелая ткань теплого плаща, укутав хрупкую фигурку с головы до пят. Рядом пристроился эльф, полукровка, с взъерошенными волосами и серьезными, наполненными знаниями глазами. Щелкнув девушку по носу, Рик встряхнулся как большой дворовый пес, стряхивая лишнюю воду и ставя над ними малый круг щита, испарявшего всю влагу над ними до того, как она попадала на незваных гостей старой крыши.
Молчание. У каждого из них свои мысли. Привычка сидеть вдвоем на краю, смотря вдаль, появилась совсем не давно и они еще ни разу не заговорили друг с другом. Порой бывает так, что тишина и безмолвие могут оказаться куда красноречивее всех сказанных в этом мире слов. Аэрис подышала на замерзшие пальцы, ежась от порывов ветра. Под дождем она как — то не обращала на него никакого внимания. Полукровка искоса посмотрел на нее. Тяжело вздохнув, Рик взял ее маленькие ладошки в свои руки, укутывая теплом собственного тела, согревая дрожащие пальчики.
Робко улыбнувшись ему, Аэрис снова перевела взгляд на ворота. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, сменившись сухим, порывистым ветром, взметавшим вверх полы плаща. И где — то там за очертаниями хмурых, серых облаков ей показалось, что она увидела потерянную призрачную фигуру женщины, с теплыми карими глазами и легкой, нежной улыбкой на лице. Она словно благодарила ее за слепую, ничем не подкрепленную веру в ее возвращение.
— Я буду ждать, — едва слышно прошептала Аэрис, закрыв глаза и видя перед мысленным взором такое родное лицо. — Я буду ждать, Маэре…
Рик предусмотрительно молчал, видя, каким беззащитным и нежным стало лицо странной девочки, воспитанницы Сешъяра. Безмятежное, счастливое и полное надежды.
Продолжая согревать ее руки, он тяжело вздохнул. Академию ждут непростые времена. Дракон и до этого вряд ли отличался мягким и покладистым характером.
А потеряв Равную…
Что ж, остается только молиться Хранителям, что бы в нем осталась хоть капля благоразумия. Пусть с каждым днем все отчетливее понимаешь — лучше уже не будет никогда.
КОНЕЦ
