Она поставила на поднос Катину посуду и свою.
Андрей зашагал к выходу, мысленно благодаря Катю. Обернулся он уже возле двери: Таня и Катя догоняли его, Олеся доедала завтрак. Макс, следящий за ними боковым зрением, тоже поднялся и пошел на перехват.
– Ну что, Андрюха, за работу?
Помимо старого советского ограждения – серого забора из бетонных плит – решили сделать еще одно, натянув колючую проволоку. Пространство между первым и вторым забором планировалось заминировать, причем половина поселка с домами и детским садиком оказывалась за жилой зоной.
Макс представился опытным водителем и вызвался рулить машиной с буром, которая рыла дырки под столбы, – чтобы рассмотреть периметр и выяснить, где находится тяжелая техника, которую можно угнать. Вояки ожидают нападения извне, никто не думает, что люди побегут из такого райского уголка, и Макс полагал, что техника охраняется плохо.
Завтра будет поздно, думал Андрей, вставляя столб в яму и забрасывая ее щебнем. В напарники ему достался молчаливый мужчина с пшеничными усами. Он работал, как робот: поднять ведро с цементом, опустить ведро, выпрямиться, подойти к следующему столбу. Ни единой мысли во взгляде, ни одной эмоции на лице. А ведь он умер, этот мужчина. Потерял семью, жену, детей – и умер. А тело его живет, выполняет несложную работу, питается. И сколько здесь таких сломленных, которым уже все равно, куда идти?
Хочется схватить его за грудки, встряхнуть, закричать: «Да что же ты делаешь? Посмотри вокруг! Ты кому-то нужен больше жизни, кто-то нужен тебе. Живи!» Но нет. Это он, Андрей, счастлив, пусть и предстоит сегодня ночью дело, при мысли о котором сердце замирает, и он хочет, чтобы частичка этого счастья согревала других, потому что его слишком много для одного.
Потом был перерыв на обед. Андрей не стал садиться с Таней, вокруг которой с грацией бегемота порхал Усаков, плюхнулся рядом с Максом и его знакомыми. Длинноносого волосатого брюнета звали Владом. Так и хотелось добавить «Цепеш». Мускулистого коротко стриженного холерика – Валерой.
Длинноволосый склонился над столом и проговорил:
– Ян сегодня заступает, про которого я рассказывал, любитель джина. Так что все по плану.
– Джин мы ему организуем, – прошелестел Макс и повысил голос, – короче, мужики, – давайте сегодня вечером возьмем телочек – и ко мне? У меня много вкусного нашлось.
– Договорились, – кивнул холерик. – После ужина у тебя.
Андрей понял, что в подробности плана его посвятят вечером. Не чувствуя вкуса, умял суп, гречку с котлетой и отправился возиться со столбиками.
Работа закончилась раньше, чем он рассчитывал. Колючую проволоку натягивать не стали, решили день подождать, пока застынет цемент, и Андрей поспешил в больничку к Тане.
Девушка мыла инструмент после перевязки, мелькали острые локти, из-под белого колпака выбивались непослушные пряди. Андрей громко топнул – она вздрогнула, обернулась и бросилась ему на шею:
– Грыжа Шморля меня достал! Хотел сегодня припереться, представляешь?
– Сегодня никак нельзя, сегодня мы попытаемся бежать, – шептал он, покрывая поцелуями ее шею. – Придумай что-нибудь.
– Придумала. Сказала, что у меня… Ну, нельзя. Но послезавтра уже можно. Он поверил. Еще я возмутилась про его женщин, что они страшные и стыдные, он сказал, что ради меня бросит всех. Дурак.
– Ты у меня умница, – улыбнулся Андрей.
Таня выглянула в коридор, прильнула к Андрею и зашептала в самое ухо:
– Мне страшно, господи, как же страшно. И мерзко. Никогда так не боялась. Я ведь ни на что не годная и буду обузой, а если что-то случится… То лучше умереть, чем с Грыжей.
Андрей взял ее руки в свои:
– Тихо. Успокойся. Все будет хорошо. У нас все получится.
По коридору затопали, и Таня приложила палец к губам, отстранилась. Андрей почувствовал, какое же хрупкое его счастье. Теперь следует быть вдвойне осторожными, если понадобится, держаться друг от друга подальше. Копить силы на вечер.
Самое скверное, он даже предположить не мог, каков план побега, и до вечера узнать это будет невозможно. Надо сжать зубы и терпеть.
И он терпел. Терпел Усакова, который не постеснялся сесть за их столик с подносом, полным угощений: и шоколад тут, и бисквитные пирожные в упаковке, и конфеты. Он делал вид, что не замечает страха Тани и навязчивости полковника… то есть генерала. Его масляного взгляда, желания дотронуться до любимой женщины.
Хотелось встать и ударить его в нос снизу вверх. Или разбить тарелку и осколком…
Страшные женщины наблюдали за благодетелем с обидой и тревогой. Наконец аморфная подбежала и защебетала:
– Глебушка, ты скоро? Мы приготовили тебе сюрпри-и-из!
– Иди и жди, – буркнул он, но страшная продолжала улыбаться. Видно, что не привыкать ей к плевкам и затрещинам.
Андрей покосился на Макса, тот ел нарочито медленно, ждал. Таня уже доела запеканку и думала, как избавиться от Усакова. Похоже, сообразила, откинулась на спинку стула, закатила глаза и прикусила губу, дернулась. Усаков вскочил, думая, что она мутирует, чуть стул не перевернул, потянулся к пистолету в кобуре, но Таня вздохнула и прохрипела:
– Все хорошо. Бывает. Пройдет.
И положила руку на живот.
Усаков садиться не стал, потеребил складочку между бровей и поспешил откланяться. Когда он исчез из поля зрения, Андрей наклонился и шепнул:
– Гениально. Теперь ждем пару минут и возвращаемся домой.
* * *
Макс склонился над столом, Андрей уселся на полу, скрестив ноги по-турецки, Таня нависала над ним, вцепившись в плечи. Длинноволосый Влад сидел на кожаном диване, сложив руки на груди. Валера, закусив губу, рисовал план-схему гарнизона на листке формата А4.
– Вот это у нас Молодежное. – Он синей ручкой изобразил ломаный прямоугольник, в трех местах заштриховал сплошную линию красным карандашом. – Тут бетонный забор рухнул, и мы вчера натягивали колючую проволоку, чтобы мутанты не просочились, надо, как только стемнеет, пойти туда и перерезать кусачками…
Макс хищно улыбнулся, облизнул губы:
– Это я беру на себя. Что у нас дальше по плану?
– Просто уйти, как два пальца об асфальт, – меланхолично протянул Влад, тряхнул головой. – Но это форменное самоубийство. Да нас мутанты на куски разорвут! Нам оружие нужно. А с этим сложности. Вояки живут в администрации, которая ночью охраняется, и склад у них там же. Отгадайте, от кого они охрану выставили? Ага, вижу, что дошло. От нас. Мы – будущие рабы, которые должны по гроб жизни благодарить за спасение и работать за еду. Им ведь никак без обслуги. А много обслуги содержать накладно. Не согласен? К стенке!
– Ты очень красноречив, – сказал Валера с упреком и принялся рисовать крестики – посты автоматчиков. – Видите, охраны ночью меньше, только десять человек, и то у ненадежных точек. Кстати, мутанты ночью пытались прорваться, штук восемь. Слышали?
