Прямо как группа Андрея час назад. Понимая друг друга без слов, встали за сосновые стволы, Андрей присмотрел молодого кабана, он был меньше секача раза в два, зато мясо у него нежное, не надо сутками вываривать, как в прошлый раз.
– И раз, и два, и… огонь!
Выстрелили одновременно – из «калаша» одиночным. Влад подстрелил молодую самку, и она билась в агонии, окрашивая снег красным. Жертва Андрея была беспокойной, постоянно вертелась, и он попал не в шею, а в грудь. Зверь с диким визгом ломанулся в лес, вслед за вспугнутой стаей, помечая путь алой струйкой на снегу.
– Йо-хо! – по-ребячески вскрикнул Влад и бросился к добыче.
Андрей вынул рацию, связался с базой, Валера и близнецы вряд ли уже дошли. Вместо Макса ответила Марина.
– Есть хорошие новости? – проворковала она.
– Одна хорошая, вторая – мы положили мародеров, которые шли вас грабить. Мужики с трофеями должны вот-вот подтянуться. А мы полтора кабанчика добыли.
– В смысле?
– Один мертв, второй ранен, сейчас по следу пойду.
– О как. Ладно, выдвигаемся. – Еще не отключившись, она обратилась к Максу взволнованно: – Сооолнц, ты представляешь…
Связь оборвалась. Андрей передал рацию Владу и побежал за подранком. Далеко он не ушел, полег, ткнувшись пятаком в снег. Небольшой, килограммов на пятьдесят. И самка Влада примерно столько же весит или чуть больше. Дня на три хватит.
Продукты, которые складировали в наспех сооруженном ангаре без окон, стремительно заканчивались. Оказалось, что на такое количество людей надо гораздо больше еды. Между тем, консервы в окрестных супермаркетах пустели, и за пропитанием приходилось забираться далеко на юг или же обыскивать брошенные квартиры уцелевших домов. Военные за все это время встречались пару раз, но их не интересовали гражданские на небольшом грузовике («бардак» оставили на базе, чтоб не привлекать внимания). А вот чистые не встречались. Наверное, или их бункер находился далеко, или они спрятались от зараженных военных, затаились, ожидая, когда они перебьют друг друга или вымрут.
Но не еда была главной проблемой. Сложнее всего приходилось с дровами. Осенью их запасли в пять раз меньше, а деревья, которые валили сейчас, не успевали просохнуть.
Андрей схватил кабанчика за задние ноги и поволок к Владу.
Макс и Марина в сопровождении однорукого Игоря и бывшего афганца Петра подошли через час, вооруженные до зубов. Андрей по рации координировал их так, чтобы они не миновали участок, где положили мародеров. Туши кабанов определили на огромные сани, запряженные четверкой лаек. Марина подошла к Андрею, обняла и поцеловала в щеку:
– Ты сегодня герой. Спасибо.
Андрей ничего не сказал, но подумал, что базу, его детище, и осевших там людей оберегает сама судьба. Ведь вокруг льется кровь, при том, что выжило процентов десять населения: кто умер от судорог, кто мутировал, кого сожрали. Пришедшая мысль поразила его, и он не смог промолчать:
– Послушайте. Я перечитал гору работ по вирусологии. То, что поразило человечество, – не вирус. Вирус не может распространяться мгновенно. Что, если это – не болезнь, а благо? Человечество погрязло в коррупции, каждый второй готов мать родную продать, и так будет до тех пор, пока мы не успокоимся, не перестанем набивать ненасытную утробу!
Марина грустно улыбнулась:
– Эх, Андрюха! Ты и помрешь идеалистом. Хотя… наверное, так жить приятнее, чем нам, циникам. Всегда найдется что-то, во что можно верить.
Андрей смотрел на ее лицо и думал, что она красивая в свои тридцать. Яркая, уравновешенная, в отличие от Макса с его резкими сменами настроения. Конечно, Таня нежнее, красивее, моложе… Но Андрею хотелось, чтобы Таня в тридцать выглядела бы так же.
– Поехали уже, – предложил Игорь, указал на собак, усевшихся на снег и вываливших розовые языки.
* * *
Всю дорогу Макс и Марина дурачились, бегали от сосны к сосне, играли в снежки, падали в сугробы, даже Андрея повалили, но он не стал участвовать – несолидно это. Макс понимающе кивнул:
– Ничего, я в твоем возрасте тоже стеснялся дурковать. А потом понял, что зря. Пока в тебе остается ребенок, ты живой.
Пока он говорил, Петр, солидный пятидесятилетний дядька с вислыми седыми усами, какие рисуют у украинских казаков, молча лепил снежок, а потом зарядил им Максу в лицо. Запрокинул голову и расхохотался.
С криком «наших бьют» Марина повалила его в сугроб и попыталась натереть лицо снегом. Сбрасывать молодую женщину Петр не спешил, просто не давал дотянуться до лица. Чем там дело кончилось, Андрей не видел – сани с собаками уехали вперед, и ноздри защекотал дым печей, тянущийся от базы. Доносился детский смех, крики возмущения. Вскоре стал виден трехметровый кирпичный забор, построенный по всем правилам: с фундаментом и армированным поясом.
Только единожды мутанты каким-то чудом пробрались во двор, но ставни закрыли, жильцы притихли, мутанты побродили и ушли, подумав, что здесь ловить нечего.
А на скотном дворе, который сделали из гаражей расположенных неподалеку дач, во время дождя скапливались сотни мутов, ломились внутрь. Из животных удалось пока найти только пять куриц с петухом, беременную козу и корову. Негусто, но хоть что-то.
Кивнув Лёнчику, дежурящему у приоткрытых ворот, Андрей переступил порог и замер. Дети носились по двору, катались со снежного бугра, сделанного специально для потехи. Подростки бились в снежки. Трое мальчишек спрятались за ближайшим домом. Надо полагать, играли они против девчонок, которых всего две, но они старше и крупнее. Светка недалеко от забора пыталась что-то вылепить из снега, едва слышно пела. Именно она первой увидела охотников и с криками «идут» исчезла за столовой.
Мальчишки обернулись, бросили снежки и побежали к воротам. Даже сигнал, что пора на занятия, не вернул их в школу.
Андрей чувствовал себя воином, входящим в триумфальную арку, и это щекотало самолюбие. Он нужен людям, а они нужны ему. Первыми зашли Марина и Макс, который подхватил своего восьмилетнего приемного сына Стаса, закружил его. Вторая приемная их дочь, двенадцатилетняя Катя, черноглазая, яркая, как и ее приемная мать, встала рядом с Мариной.
Детей решили распределить по семьям. Всего пока получилось четыре семьи: Макс с Мариной, Таня и Андрей, Валера и Оля, статная русская красавица, Леха и Карина, которая его на четыре рода старше. Его брат Лёнчик ухаживал за готичной, вечно печальной Анечкой. Девушка то соглашалась быть с ним, то, когда накатывала депрессия, замыкалась в себе.
Таня взяла под свое крыло вертлявую одиннадцатилетнюю шкодницу Юлю и двух семилетних мальчишек: бледного, болезненного Ваню и упрямого смуглого Никиту, от которого проблем было больше всех. Юля воспринимала приемную мать скорее как сестру, зато Ваня называл ее мамой. Что себе в голове накрутил Никита, никто не знал.
База напоминает потревоженный муравейник: встречать избавителей от супостатов вышли все. Побросали свои дела и выскочили на улицу кто в чем был, презрев двадцатиградусный мороз, обогнули ангар, где Макс оборудовал лабораторию и ремонтную мастерскую, за которым спряталась школа.
