Но как и все подростки, они не понимали, что сейчас знания важны больше чем когда-либо, учились спустя рукава и не упускали возможности подурачиться. Как ни объясняй – без толку.
Макс лежал под квадроциклом, ковырял гайки. Только пару дней назад они переделали малолитражку под квадроцикл, поставили огромные колеса и с Макаром проводили испытания. Теперь Макс опять поднял его на лебедке, летели искры сварки, сыпались на синий комбинезон.
– Звал? – без энтузиазма спросил Андрей.
Доделав дело, Макс вылез, снял очки, вытер руки и штаны:
– Мне кажется, скоро придет наш черед. – Он поднялся, прошелся по помещению, свел ладони вместе, будто собирал воду в горсти. – Время утекает сквозь пальцы. Я работаю, работаю, а выхлоп – ноль, все впустую. А так хочется успеть, научить их хоть чему-то. – Он махнул рукой, сел на покрышку, лбом уперся в ладони.
Поднялся рывком, пробежался по комнате.
– Понимаю, – кивнул Андрей. – Мне еще труднее принять неизбежность. Хочется сделать хоть что-то, хоть как-то повлиять на происходящее…
– Что чистые тебе писали? – Макс скрестил руки на груди, привалился к ящикам возле стены. – Они должны знать хоть что-то, у них должно быть средство…
– Увы, ничего такого нет. Они беспомощны, как и мы.
– В последний раз, в августе, ты спрашивал чистого, куда они отправляли экспедиции, он обещал выяснить…
– Он не ответил. Наверное, умер. Может, весь их бункер вымер.
– Значит, надо допросить другого чистого. Не верю, что они не знают… Вдруг твой чистый просто не успел вовремя, пришел зимой и оставил послание? Надо проверить ящик, как раз лед растаял.
– Согласен, – кивнул Андрей. – Заодно квадрик испытаем. Кстати, что с ним?
– Ничего серьезного. Кашляет. А вот спирта осталось литров тридцать.
Андрей поймал себя на мысли, что душу готов продать за призрачную надежду. Пусть он сам не успеет, но если существует место, где хранится спасение, снарядит в экспедицию детей, научит их всему необходимому.
– Согласен. Если не ударит мороз и не скует землю, так и сделаем. Выдвинемся завтра на рассвете. Теперь мне надо учить детей.
Макс усмехнулся:
– Да. Все мы теперь – учителя. Ты – физики, химии, анатомии, Аня – русского языка и географии. Я – учитель трудов, физики и физкультуры. Труднее всего Кате с Юлькой: и за малышней присмотри, и на кухне успей… Шутки ли – семеро маленьких детей включая твоего. А женщин-то нет, умерли почти все. – Он подбросил дров в огромную печь – она ухнула, принимая поленья, и в помещении запахло сосновой смолой. – Не знаю, как мы справимся. Детей больше взрослых. Надо что-то придумать.
– Уже придумали, – улыбнулся Андрей. – Выдвигаемся завтра на рассвете.
Макс положил руку ему на плечо:
– Ты знаешь, я не верю в доброго Бога, который всем помогает. Хочешь себе помочь, сделай это сам. Но ради всего… ради них всех… В общем, если все получится, обещаю уверовать, вот честно.
Вышли на улицу, когда начало смеркаться. Андрей запрокинул голову и сказал:
– Пасмурно. Значит, мороза не будет. А дождь вполне возможен, и тогда придется ждать. И так мероприятие рискованное: сыро, влажно, зомби шарахаются туда-сюда злые, голодные, как медведи-шатуны. Спирта мало, на квадрик хватит, для «бардака» – нет. А муты пошли свирепые, вспомни хоть тех, с клыками, которых быстро не прикончишь. Или прыгучих…
– Ага, раньше не могли на забор залезть, сейчас – легко, – вздохнул Макс. – Надо вооружиться до зубов и еще хотя бы по бокам квадрика приварить металлические листы – на случай если муты станут камнями бросать.
На востоке появилась стая ворон – огромная, во все небо. В последние годы у них стало меньше пищи: мутанты вытеснили зараженных, трупов на дороге стало валяться меньше. Ходили слухи, что и на выживших птицы нападали, но Андрей сам с таким не сталкивался и верил с трудом.
– Идем, перекусим, я сделаю квадрику апгрейд.
В столовой ужин подходил к концу, и стоял гомон, как на поляне, куда прилетела стая голодных скворцов. Звенели ложки. Светкина Даша включила сирену. Валя посмотрела на нее и тоже взвыла. Между ними скакала Полина, пыталась утешить детей, потом не выдержала и надавала им оплеух – девочки взвыли еще сильнее. Тогда она схватила двухлетнюю Дашу и потащила к выходу. Валя, которая была на полгода ее младше, замолчала и принялась ковырять ложкой кашу.
Саня дергал за рукав измотанную Юлю и жаловался:
– Юль, а Витька съел мой пирожок!
– Врун! – крикнул Витя, сложил руки на груди и насупился, сверкая синими раскосыми глазами: – Ты его еще раньше съел и хочешь мой!
Валера, наблюдавший за ссорой, крикнул:
– Это не Витя, это Дашка украла, я видел!
Юля заломила руки и плюхнулась на стул. Макс зашагал за столик к детям, стукнул кулаком:
– А ну цыц! Когда я ем, я глух и нем!
Старшие дети: Стас, Ваня, Миша и Никита подняли головы, поняли, что ничего интересного не происходит, и приступили к еде. Андрей подумал, что нужно будет выменять у зараженных на патроны девочек-подростков: когда мальчишкам придет пора заводить семью, могут быть проблемы.
Все тотчас смолкли: Макс играл роль злого полицейского, пугал мелкоту хворостиной, и его боялись. Выходить «в наряд» и заниматься общественно полезным трудом во время отдыха никому не хотелось. Совсем мелких он отправлял в угол, лишал игр и сказок на ночь.
Катя сегодня дежурила в кухне и ела, не отходя от витрины. Близнецы и Макар молча и сосредоточенно работали ложками. Андрей наконец научился различать близнецов: у Лёнчика лицо было чуть крупнее, ямка на подбородке – выразительнее, Леха же был тоньше и женственней, хотя и стригся коротко. Если бы и он отрастил патлы, были бы два эльфа.
Поскольку женского состава не хватало, Макар иногда подменял девочек на кухне. Страшно представить, сколько будет работы, когда начнется посевная! Спать придется по три-четыре часа. Иначе картошки будет недостаточно и зимой придется голодать.
Поужинав гречкой с котлетами, Андрей помыл за собой тарелку и поставил на сушилку, так делали все, кроме самых маленьких, чтоб разгрузить поваров. Даже Витька открыл кран и долго елозил тряпкой по тарелке.
– Молодец, – похвалил его Андрей, потрепал по медным волосам, вьющимся волной. – Идем домой.
– А можно Валера к нам придет, мы в шашки поиграем?
– Только ненадолго.
Витька от радости подпрыгнул и понесся к другу. Сегодня они дружили против Светкиного Саньки, который был вылитая мать: глаза, как фары троллейбуса, губы бантиком, нос-пуговка, а вот волосы русые, а не белые. Дашка тоже пошла в мать, потому отца было не угадать, Андрей предполагал только, что он светловолосый или рыжий, ведь если у одного из родителей темные волосы, а у другого светлые, с большей вероятностью ребенок будет темноволосым, это более сильный признак.
