Нет. Он должен найти удобную точку на возвышенности, защищенную от мутов, засесть там и следить за алюминиевым ящиком, который давным-давно положил для связи с чистыми.
Набив рюкзак консервами и прихватив соленого мяса, Андрей покинул дом и остановился на пороге. Грета, вымахавшая размером с дога, преградила ему путь, будто чувствовала неладное и не хотела отпускать. Андрей почесал ее за ухом, направился к воротам, захлопнул их, поставил в ноги канистру спирта, завел мотор «бардака».
Он обещал себе не оборачиваться, не выдержал, посмотрел назад, на кирпичную трехметровую стену, которую складывал собственноручно. Тех, кто ее строил, уже нет в живых. Андрей похоронил всех друзей и чувствовал себя вымирающим динозавром, полезным ископаемым, ходячей библиотекой. Он приходил на кладбище, как к себе домой. А ведь он не старуха-долгожитель, ему без малого двадцать семь!
Он все никак не мог уехать – его одолевало иррациональное ощущение, что он видит дорогие сердцу места в последний раз. Как больной кот, он уходил умирать в лес, подальше от человеческих глаз…
Вернуться бы! Еще раз взять на руки Витьку, утешить Катю, с Юлькой нормально попрощаться…
Нет! Вставил в шкив ручной стартер, повернул его, еще, и еще раз, и так до тех пор, пока не заработал двигатель. Аккумуляторы давно испортились, и каждый раз приходилось запускать мотор таким вот образом. Спасибо Максу, который передал знания, теперь Андрей знал о двигателях все и спешил научить мальчишек, Ваню и Никиту.
Андрей направил «бардак» на юг, заставил себя успокоиться, окинул взглядом родные места: красно-желтые пятна деревьев вдоль дороги, темные сосны… Он обязан попытаться хоть что-то изменить, иначе все, что он делает, бессмысленно. Люди уподобятся бабочкам-однодневкам, вся функция которых – размножаться.
Откуда-то он знал, что не вернется домой, это его последнее путешествие в Мытищи. Одно радует: он мутирует не на глазах детей, им не придется его убивать.
Даже унылые пейзажи промзоны: красно-белые трубы, ржавые туши корпусов, площадки с гниющими машинами на спущенных колесах – вызывали приступы жалости к самому себе, все это обидно было терять.
Возле мостов Андрей даже не сбавлял ход, «бардак» разбрасывал мутов, как кегли. До места он домчал за два часа. Затормозил возле клумбы, заросшей высокой, выгоревшей на солнце травой. Вышел, с автоматом наготове обогнул клумбу: трава примята только там, где он сам ходил, значит, никто не забирал его августовское послание. Андрей направился к ящику, раздвигая руками траву. Сел на корточки, обмирая, сунул руку внутрь: посылка на месте. От души отлегло. Они с Кириллом договаривались оставлять друг другу посылки и письма в конце августа и февраля. Проверялся ящик в начале следующего месяца. Сейчас – первая неделя сентября. Так что есть надежда встретиться с Кириллом со дня на день.
Андрей вытащил из рюкзака чистый белый лист и написал: «Нужно увидеться. Я жду неподалеку. Если подойду – не стреляйте, я с миром. Андрей». Появилось ощущение, что кто-то смотрит в спину, он медленно поднялся, повернулся вокруг своей оси, делая вид, что любуется небом, готовый стрелять в любую секунду. Вроде никого. Враг не стал бы таиться и уже давно уничтожил бы такую удобную цель.
Но откуда тогда чувство опасности? Шевельнулась трава, он прицелился туда, но последовал толчок сзади и слева – выстрел ушел «в молоко». Андрей упал, перекатился, ударив бросившегося со спины детеныша мутанта локтем в пузо; поджав ноги, вскочил. Детеныши мутов, было их больше семи, кинулись одновременно, но Андрей ушел вбок, выстроив их в одну линию. Ударил прикладом самого крупного детеныша, покрытого темно-серой шерстью, и снова сместился, перехватил АК и скосил очередью рыжего подростка, самого большого из всех. Мутант, которому на вид было не больше семи, вцепился в икру – ногу обожгло болью, Андрей рубанул его прикладом – клыкастый детеныш отпустил его и с визгом отбежал.
Он работал на автомате: приставным шагом двигался к машине, не давая стае маленьких мутантов окружить себя и стараясь выстроить их в одну линию. Осталось их пять штук, Андрей нажал на спусковой крючок, крутнулся, поливая пространство вокруг себя свинцом. Две девочки (или самки?) с визгом закувыркались на земле. Три оставшихся самца постарше предпочли ретироваться. Ударенный в пузо мут тоже уполз, подвывая.
Возле машины Андрей вышел из боевого режима, и правую ногу начало печь огнем. Он задрал окровавленную штанину: на икре отпечатались клыки, в четырех местах проткнувшие кожу. Маленький мутант пытался вырвать кусок мяса и преуспел: на пострадавшем месте наливалась гематома. Наступать на поврежденную ногу было адски больно. Андрей выпил пенталгин, пару лет назад просроченный, распаковал аптечку, обработал рану спиртом и перевязал.
Уже в салоне «бардака» он осмотрелся, его взгляд остановился на высотке, достроенной, но не сданной в эксплуатацию, что находилась метрах в трехстах отсюда. Машину теперь каждый раз приходилось заводить ручным стартером, поворачивая его, Андрей озирался, но мутанты не стали его преследовать, и сделать это удалось без труда.
В машине имелось четыре спальника. Андрей поставил «бардак» рядом с бульдозером во дворе новостройки, которую присмотрел минутой раньше. Распахнул поржавевшую дверь подъезда и принялся, хромая, подниматься по лестнице, где завывал ветер. На десятом этаже остановился, толкнул дверь, вошел в квадратное помещение без межкомнатных перегородок, запер ее на защелку, открыл огромное окно, вышел на балкон. Н-да, муты вряд ли сюда сунутся: еды нет, признаков жизни – тоже. А если дождь пойдет, лучше в «бардаке» пересидеть, туда они точно не пролезут.
Круглая клумба на кольцевой развязке, расположенная южнее, отсюда отлично просматривалась. Андрей поднес к глазам бинокль, но ящик не разглядел, его скрывала трава. Расстелил на полу спальник, сверху положил второй. Подумал, спускаться ли в машину за третьим, и решил не делать этого: очень болела нога.
Окна выходили на запад, и огромное оранжевое солнце плыло над горизонтом, растекаясь розовым светом по перистым облакам. Затемненное стекло делало его еще ярче.
Андрей растянулся на спальнике в обнимку с автоматом, подложив рюкзак под больную ногу. Полежав немного, он ощутил усталость и не стал спорить с организмом – пусть восстанавливается. Неизвестно, сколько предстоит тут торчать.
Разбудили его выстрелы. Он спросонья совсем забыл о раненой ноге, вскочил и от боли мгновенно проснулся. Прохромал к окну: пространство вокруг клумбы было залито светом фар. Чистые! Вот повезло!
Заверещала раненая собака. Как обычно, все окрестные животные собрались атаковать чистых. Вспомнилась картина из детства: огромная стая из сорок, ворон, грачей и воробьев гонялась за единственным синим попугайчиком, чтобы уничтожить чужака. Надев разгрузку, Андрей налетел на дверь, вспомнил, что запирал ее, повернул защелку и, щадя укушенную ногу, принялся спускаться.
Выстрелы зазвучали реже. Заработал пулемет бронетранспортера, смолк. Молодцы, чистые, отомстите за родину, уничтожьте мутантов, пока они еще маленькие! На ходу Андрей привязал на автомат белую наволочку. Распахнул дверь подъезда, включил фонарик, работающий от динамо-машины, принялся на ходу размахивать автоматом с белым флагом, закричал что было сил:
