– Я должен был подобраться к тебе, отец… и привести мою рожденную туманом в самое сердце твоего лагеря.
Тишина.
– Ты мне угрожаешь этой девочкой-веточкой? Если она и есть та великая рожденная туманом из Лютадели, о которой столько говорят, то я сильно разочарован.
– Это потому, что она так захотела, – парировал Эленд. – Подумай, отец. Ты был подозрителен, и она подтвердила твои подозрения. Но если она так хороша, как твердит молва, – а я знаю, что ты в курсе, – тогда как же ты мог заметить ее прикосновение к своим чувствам? Ты поймал ее за гашением и сказал об этом вслух. Потом ты уже не чувствовал ее прикосновения и решил, что она испугалась. Ты сразу ощутил себя уверенным. Спокойным. Ты не считал Вин опасной, но как может разумный человек не бояться рожденного туманом, даже если тот маленький и тихий? Разве маленькие и тихие не могут оказаться убийцами? Разве не следует быть с ними как можно более внимательным?
Вин улыбнулась.
«Умно», – подумала она и потянулась к эмоциям Страффа, разжигая их, подогревая его ярость.
Тот судорожно вздохнул от внезапного шока.
«Вот тебе ключ, Эленд».
– Страх, – сказал Эленд.
Вин пригасила гнев Страффа и поменяла его на страх.
– Страсть.
Она повиновалась.
– Спокойствие.
Вин погасила все. Тень Страффа внутри палатки стояла не шевелясь. Алломант не мог заставить человека сделать что-нибудь, и обычно сильные воздействия на чувства были малоэффективны, поскольку они выдавали жертве, что с ней что-то не так. Но сейчас Вин хотела, чтобы Страфф точно знал, что она за ним наблюдает.
Улыбнувшись, она погасила олово. Потом зажгла дюралюминий и погасила эмоции Страффа полностью, стирая в нем все чувства без остатка. Его тень пошатнулась.
Латунь закончилась спустя секунду, и Вин вновь зажгла олово, наблюдая за черными фигурами на холсте.
– Она сильная, отец. Она сильнее любого алломанта, которого ты знаешь. Она убила Вседержителя. Ее учил Выживший в Хатсине. И если ты убьешь меня, она убьет тебя.
Страфф выпрямился, и в палатке стало тихо.
Послышались шаги. Вин повернулась, подняла кинжал.
– Почему я никогда не могу подкрасться к тебе? – тихо спросил Зейн.
Вин пожала плечами и снова повернулась к палатке, но встала так, чтобы краем глаза видеть и Зейна. Он подошел ближе и присел возле нее, наблюдая за тенями.
– Это едва ли серьезная угроза, – наконец раздался внутри палатки голос Страффа. – Ты умрешь, даже если твоя рожденная туманом доберется до меня.
– Ох, отец, – покачал головой Эленд. – Я ошибался насчет твоего интереса к Лютадели. Однако ты также ошибался насчет меня, как и всегда. Мне безразлично, умру ли я, меня заботит только безопасность моих людей.
– Если меня не будет, город возьмет Сетт, – сказал Страфф.
– Думаю, мой народ сможет выстоять. У Сетта, в конце концов, войско поменьше.
– Это идиотизм! – зарычал Страфф.
Однако не приказал своим солдатам нападать.
– Убей меня, и ты тоже умрешь, – повторил Эленд. – И не только ты. Твои генералы. Твои капитаны. Даже твои поручители. У нее приказ перебить вас всех.
Зейн на шаг приблизился к Вин, под его ногами тихо хрустнула жухлая примятая трава.
– Что ж, умно. Каким бы сильным ни был твой противник, он не сможет напасть, если ты держишь нож у его горла.
Зейн подобрался еще ближе – теперь их лица были всего лишь в паре дюймов друг от друга.
– Скажи мне, Вин, почему людям вроде тебя и меня всегда приходится быть ножами?
Внутри палатки Страфф становился все беспокойнее.
– Ни у кого нет такой силы, мальчик. Даже у рожденной туманом. Она может убить нескольких моих генералов, но никогда не доберется до меня. У меня есть собственный рожденный туманом.
– О-о? – поразился Эленд. – И почему же он ее еще не убил? Боится нападать? Если убьешь меня, отец, если хотя бы двинешься к моему городу, она устроит бойню. Люди умрут, как узники перед фонтанами в день казни.
– А ты говорила, будто он выше этого, – прошептал Зейн. – Твердила, что он не использует тебя как инструмент, как наемного убийцу…
Вин с неудовольствием отодвинулась в сторону:
– Он блефует, Зейн. На самом деле он такого никогда не сделает.
– Она алломант, каких ты не видел, отец. – Голос Эленда звучал приглушенно за стеной палатки. – Я видел, как она сражается с другими алломантами, – никто из них даже коснуться ее не может.
– Это правда? – спросил Зейн.
Вин помедлила с ответом:
– Он однажды видел, как я дерусь с солдатами, и я рассказывала о драках с другими алломантами.
– А-а, – мягко протянул Зейн. – Значит, это просто мелкая ложь. Королям простительно. Как и многое другое. Использовать одного человека, чтобы спасти целое королевство? Какой правитель не заплатит такую дешевую цену? Твоя свобода в обмен на его победу.
– Он меня не использует, – в очередной раз не согласилась Вин.
Зейн встал. Чуть повернувшись, Вин видела, как он пошел в туман, прочь от палаток, факелов и солдат. Потом остановился и оглянулся. Лагерь был погружен в туман. Туман клубился повсюду. На его фоне свет факелов и походных костров казался чем-то совсем незначительным. Словно отблеск догорающих углей.
– Что это значит для него, – едва слышно произнес Зейн, взмахом руки указывая вокруг. – Он когда-нибудь поймет туманы? Он когда-нибудь поймет тебя?
– Он меня любит, – бросив взгляд на тени, возразила Вин.
В палатке ненадолго замолчали. Страфф явно обдумывал угрозы Эленда.
– Как человека? – уточнил Зейн. – Или как вещь?
– Эленд не такой. Он хороший.
– Хороший или нет, ты не такая. – Голос Зейна отдавался в ночи эхом, слышным только для усиленных оловом ушей. – Может ли он понять, что значит быть одним из нас? Знает ли он то, что знаем мы, знает ли, что мы любим? Он хотя бы это видел? – Зейн махнул вверх.
Высоко над туманом в небе, словно маленькие светлячки, мерцали огни. Звезды, не видимые обычным глазом. Только человек, в котором горело олово, мог видеть сквозь туман, как они сверкают.
Вин вспомнила, как Кельсер в первый раз показал ей звезды. Вспомнила, как была ошеломлена, когда поняла, что они, скрытые туманом, были всегда…
– Вседержитель! – прошептала Вин, отступив от палатки.
Сквозь клубящийся туман, в отраженном свете палатки, она увидела руки Зейна. Кожа была покрыта тонкими белыми линиями. Шрамами.
Зейн тотчас же опустил руку, пряча ее под рукавом.
