– Согласен, – поддержал Хэм. – Итак, Ассамблея пытается тебя выпихнуть. Что мы можем по этому поводу сделать?
– Мы не можем им уступить, это ясно, – вмешался Бриз. – И вообще народ уже сверг одного правителя год назад! Не стоит поощрять дурные привычки, по-моему.
– Надо подготовить ответ, ваше величество, – продолжал Доксон. – Что-то осуждающее этот обманный маневр, совершенный как раз в то время, когда вы вели переговоры о безопасности города. Теперь я понимаю, что они специально устроили заседание в то время, когда вы не могли присутствовать.
Продолжая смотреть в темное окно, Эленд кивнул:
– Уже нет необходимости звать меня «ваше величество», Докс.
– Чепуха. – Скрестив на груди руки, Тиндвил стояла у книжного шкафа. – Вы по-прежнему король.
– Я потерял поддержку народа, – покачал головой Эленд.
– Зато осталась поддержка армии, – парировал Колченог. – И это делает тебя королем, что бы там ни говорила Ассамблея.
– Точно, – подтвердила Тиндвил. – Если забыть о глупых законах, власть по-прежнему принадлежит вам. Мы должны ужесточить военное положение, ограничить передвижение по городу. Захватить ключевые позиции, а членов Ассамблеи посадить под домашний арест, чтобы ваши враги не могли поднять восстание.
– Мои люди будут на улицах до рассвета. – Колченог аж подался вперед.
– Нет, – едва слышно проговорил Эленд.
Наступила тишина.
– Ваше величество? – первым нарушил ее Доксон. – Но это в самом деле наилучший выход. Мы не можем позволить, чтобы враждебная вам клика набрала силу.
– Это не клика, Докс! – повысил голос Эленд. – Это избранные представители Ассамблеи.
– Ассамблеи, которую создал ты, мой дорогой друг, – улыбнулся Бриз. – У них есть власть, потому что ты ею поделился.
– Закон дает им силу, Бриз, – стоял на своем Эленд. – И мы все ему подчиняемся.
– Глупости, – махнула рукой Тиндвил. – Вы король, вы и есть закон. Как только мы обезопасим город, можете созвать Ассамблею и объяснить ее членам, что вам нужна их поддержка. Кто не согласится, будет под арестом, пока не разрешится кризис.
– Нет, – твердо повторил Эленд. – Мы этого не сделаем.
– Тогда что? – поинтересовался Хэм. – Ты сдаешься?
– Я не сдаюсь, Хэм. – Эленд наконец повернулся к собравшимся. – Но я не стану использовать городские войска, чтобы надавить на Ассамблею.
– И потеряешь трон, – заметил Бриз.
– Будь благоразумен, Эленд, – поддакнул Хэм.
– Я не стану исключением из моих собственных правил!
– Не будьте глупцом. Вы должны…
– Тиндвил, – перебил Эленд, – вы можете относиться к моим идеям как хотите, но не называйте меня глупцом. Не надо недооценивать меня за то, что я открыто выражаю свое мнение!
Тиндвил застыла с полуоткрытым ртом. Потом поджала губы и села. Вин ощутила легкую волну удовлетворения.
«Ты сама его выучила, Тиндвил, – подумала она с улыбкой. – Теперь не жалуйся, что он осмелился тебе возражать».
Эленд прошел вперед, оперся руками о стол и оглядел собравшихся:
– Да, мы им ответим. Докс, проинформируй Ассамблею о нашем разочаровании их предательством, расскажи им об успехе со Страффом и посильней напирай на чувство вины. Мы же будем составлять планы. Мы вернем трон. Как уже было отмечено, я знаю закон. Я сам его написал. Мы справимся и без того, чтобы наводнять город войсками. Я не уподоблюсь тиранам, которые готовы отнять у нас Лютадель! Я не стану принуждать людей исполнять мою волю, даже если буду знать, что так лучше.
– Ваше величество, – осторожно вмешалась Тиндвил, – нет ничего аморального в том, чтобы обезопасить свою власть во время хаоса. Люди действуют неразумно в такие периоды. Это одна из причин, по которым им необходим сильный правитель. То есть вы.
– Только если я им действительно нужен, Тиндвил.
– Прошу прощения, ваше величество, – покачала головой террисийка, – но это заявление кажется мне немного наивным.
– Даже если и так, – улыбнулся Эленд. – Вы можете изменить мою одежду и манеры, но вы не можете изменить мою душу, то, чем я являюсь на самом деле. Я буду делать то, что считаю правильным, и позволю Ассамблее сместить меня, если такова ее воля.
Тиндвил нахмурилась:
– А что, если вы не сможете вернуть трон законным путем?
– Я это приму, – просто ответил Эленд. – И все равно буду спасать королевство изо всех сил.
«Вот и убежали», – подумала Вин.
Однако не смогла сдержать улыбки. Помимо всего прочего, Вин любила Эленда за его искренность. Его простая любовь к жителям Лютадели, его решимость делать то, что было им во благо, отличала его от Кельсера. Даже в своем мученичестве Кельсер не удержался от самолюбования. Ему было важно, чтобы его запомнили, как помнят немногих из некогда живших людей.
Но Эленд управлял Центральным доминионом не из-за славы или гордости. Вин впервые честно и безоговорочно ответила самой себе на важный вопрос. Эленд был лучшим королем, чем мог бы стать Кельсер.
– Я… не уверен, что мне следует думать об этом ощущении, госпожа, – раздался шепот рядом с ней.
Вин посмотрела вниз и поняла, что начала машинально почесывать Ор-Сьера за ушами, и поспешно отдернула руку:
– Извини.
Ор-Сьер повел плечами и снова положил голову на лапы.
– Ты сказал, что есть законный способ вернуть трон, – обратился к Эленду Хэм. – И каков же он?
– У Ассамблеи есть один месяц, чтобы выбрать нового короля. Ничто в законе не говорит, что новый король не может быть тем же самым человеком, что и старый. И если они не смогут набрать большинство голосов до окончания этого срока, трон возвращается ко мне минимум на один год.
– Сложновато, – почесывая подбородок, признался Хэм.
– А чего ты хотел? – хмыкнул Бриз. – Это же закон.
– Я не о самом законе. Я о том, как заставить Ассамблею выбрать Эленда или не выбрать никого. Они бы не сместили его, не будь у них на примете подходящей кандидатуры.
– Необязательно, – вмешался Доксон. – Может быть, они хотели нас предупредить.
– Возможно, – задумчиво произнес Эленд. – Господа, вероятно, это знак. Я игнорировал Ассамблею – решил, что она не представляет угрозы, поскольку добился подписания проекта о предоставлении мне права вести переговоры. Однако не учел, насколько легко обойти этот проект, если выбрать нового короля, готового подчиняться всем решениям Ассамблеи.
Он тяжко вздохнул, качая головой.
– Должен признаться, с Ассамблеей у меня отношения не складывались никогда. Они не видят во мне короля – видят лишь равного себе. Из-за этого любому из них кажется, будто он с легкостью может занять мое место. Готов поспорить, кто-то из членов Ассамблеи убедил остальных, что его следует посадить на трон вместо меня.
