– Да какая разница, – ответила та. – При чем тут мое образование?
Перед самым входом в особняк телезвезда задумалась.
– Нет, лучше остаться на воздухе, – сказала она, – все, что связано с домами, мне давно надоело.
И притащила Лену в беседку, где на столе стояло ведерко с таявшими в нем кусочками льда. Телеведущая заглянула в него, потом под стол.
– Микрофоны ищете? – пошутила Лена.
– Типа того, – кивнула светская львица. После чего обернулась по сторонам и перешла на шепот: – Как дядя поживает?
– Нормально, вероятно, – ответила Лена, – он в Москве сейчас.
– Это понятно, – продолжала наседать оппозиционерка. – А когда вы с ним виделись в последний раз?
– При чем тут мой дядя? – удивилась Лена. – Вы разве с ним знакомы?
Телезвезда кивнула и продолжила:
– Когда виделись с ним в последний раз, о политике не говорили?
– Нет, – покачала головой Лена, – мы никогда не говорим с ним о политике. И потом, мы встречались давно, когда он еще с тетей жил.
Глаза телезвезды округлились:
– А теперь он с тетей не живет? Ваш дядя бросил тетю?
– Оставил, развелся, ушел – как вам удобнее понимать, так и считайте. Он сейчас в Москве, а тетя в Туапсе. Мама как раз у нее отдыхает. Только почему вас это интересует?
– Погодите… – замотала головой оппозиционерка. – Это ж надо, а? И ведь никто ни ухом ни рылом!
Она выхватила из сумки телефон и начала нажимать на сенсорный экран.
– Где же тут чертов Интернет? Что-то я не могу войти. Эти айфоны – просто отстой, вечно подводят!
Девушка вскочила с кресла и унеслась из беседки.
– Леня! Леонид Петрович! Эй, кто-нибудь! Откуда здесь можно выйти в Интернет?
Лена не могла понять, что произошло с собеседницей, о чем та хотела поговорить с ней и почему интересовалась мужем тети, проживающей безвылазно в Туапсе. Мужа тети, невысокого лысого армянина, Лена видела один раз в жизни, когда после первого курса отдыхала вместе с мамой в доме ее двоюродной сестры.
Вскоре скрипки стихли, очевидно, гости решили отдохнуть по-настоящему. Лена какое-то время оставалась в беседке одна, смотрела на красные кирпичные стены огромного дома, вспоминала свой разговор с Чагиным и не знала, радоваться ей или огорчаться от того, что уважаемый и, очевидно, очень богатый человек практически признался ей в любви. Конечно, сама она его не любит. Мужчина, разумеется, интересует ее немного, тем более что он, не успев толком познакомиться, ненавязчиво сумел сделать подарок – забор вокруг ее домика. Наверняка, когда Лена вернется домой, ограда уже будет стоять. Интересно, с крылечка можно еще увидеть поселок или взгляд упрется в глухую дощатую стену?
Она поднялась и пошла к остальным гостям. На небольшой помост забралась троица из популярного вокального ансамбля. Загремела музыка, и девицы стали пританцовывать, извиваться телами, касаться друг друга спинами, припевая:
Ах, мама, мама, что мы будем делать,
Когда наступят зимние холода,
Ведь у тебя же нету зимнего платочка,
А у меня ведь нету зимнего пальта…
Танец был более чем откровенный, причем девушки почти не шевелили губами, вероятно, приготовились к этому выступлению заранее, и сейчас звучала фонограмма. Музыка смолкла, одна из певиц выкрикнула пронзительным голосом и почему-то с ярко выраженным южнорусским выговором:
– Йес! Нечего носить!
И тут же на сцене появился Чагин с тремя пакетами, в которых оказались коротенькие беленькие шубки. Девушки примерили их и стали посылать собравшимся воздушные поцелуи.
Потом популярный некогда народный артист исполнил грустную песенку про актера, которого все забыли и не узнают на улицах даже старушки, которым он когда-то являлся в сказочных снах. И хотя он периодически забывал слова, Леонид Петрович вручил ему сразу два подарка: мушкетерскую шпагу и абонемент на домашние матчи городской футбольной команды.
– А вы случайно не поете? – спросил Лену стоящий рядом дирижер.
– Иногда, – ответила она. И добавила: – Но только не за подношения. К тому же здесь оценивают не исполнительское мастерство, а какие-то иные заслуги.
– Значит, я вас не услышу, – посетовал режиссер и достал из кармана маленькую фляжку. – А могли бы вместе что-нибудь исполнить. Я, между прочим, хотел стать оперным певцом, а потом понял, что исполнителей много, дирижеров же единицы.
Мужчина протянул Лене свою флягу:
– Чачи хотите?
Девушка покачала головой.
– Напрасно отказываетесь, хорошая вещь. Но все равно привет дяде.
– Передам при встрече, – пообещала Лена, не понимая, почему все вдруг прицепились к ее родственнику, о котором она и думать-то забыла.
Веселье продолжалось. Вице-губернатор старательно исполнил арию мистера Икс, но ему ничего не вручили, лишь некоторые присутствующие похлопали из вежливости, а оба старых народных артиста на всякий случай крикнули «Браво!». Вскоре начались танцы. Лену наперебой приглашали, однако она успела лишь раз потанцевать с режиссером, напомнившим ей, что предложение о роли в телесериале остается в силе, а потом еще с вице-губернатором, который признался, что был сегодня не в голосе. После чего у нее оказался всего один партнер по танцам – Леонид Петрович Чагин. Правда, и с ним Лена танцевала не очень долго. Потом они посидели какое-то время на террасе возле самовара, снова вернулись к гостям, и тут же зажглись фонари – солнце закатывалось за высокие ели, время пролетело незаметно.
Домой ее отвезли на том же белом «Мерседесе», на котором и доставили в резиденцию Чагина. Леонид Петрович тоже находился в машине. Путь показался коротким, и когда подъехали к высокому забору, Лена решила, что водитель ошибся адресом, но потом вспомнила о подарке соседа и рассмеялась.
– Вам понравилась моя вечеринка? – поинтересовался Леонид Петрович.
– Забавно. А вообще понравилась: я ведь впервые на подобном мероприятии.
– Если есть желание, буду проводить их почаще. Хоть каждый день.
– Хорошего понемножку, – улыбнулась Лена.
– Тогда не откажите в любезности позволить иногда по-дружески навещать вас.
– Буду рада вам в любое время.
Лена сказала так и поняла, что это не совсем правда. Но, с другой стороны, всего лишь проявление любезности, не более того.
Была почти полночь. Странный день свернулся клубком где-то за лесом, все впечатления съежились, плотно сцепившись друг с другом, словно Лена скомкала их перед тем, как уместить в своей сумочке.
На двери домика висел листок с запиской от Зины: «Я приходила кормить цыпленка, а потом отнесла его к Валентине Васильевне. Мало ли что».
