– Ужас какой!
– Бориса сначала наши хирурги штопали, потом он в Китай лечиться отправился, там с ним чудеса сделали. А шрамы потом уже в Швейцарии шлифовали. Теперь лицо у него словно отполированное. Заметили?
– Особо не присматривалась.
– Разобраться он со мной хочет… А то, что его брат сам своей безопасностью пренебрегал, Борис не знает разве? Как-то Леня в одну славную баньку поехал, взял с собой лишь одного охранника. А туда один мент отмороженный ввалился. Телохранитель и тот, с кем Леонид в бане встречался, за оружие схватились, пальба началась. У Лени ума хватило тогда не ввязываться, выскочил. А мент наверняка шел убивать именно Чагина, чтобы потом на конкурентов его смерть свалить.
– Тогда еще деньги пропали, – напомнила Лена.
– Кажется. Но не в них дело. Тот человек мог затаиться…
– Я догадываюсь, о ком вы говорите.
– Догадываетесь, и хорошо. Если недавний киллер он, то я его возьму в любом случае. А если Боря до него раньше меня доберется, то просто убьет. Хотя, скорее всего, не просто убьет, а на кусочки его…
Виктор Иванович остановил машину у ворот.
– Не хочется расставаться с вами: приятно было видеть рядом с Леонидом хотя бы одно человеческое лицо.
– Но я вроде как остаюсь пока.
– Вот это меня и пугает. Хотите совет? Уходите от Чагина, деньги не самое главное в жизни. Я, к сожалению, купился на заманчивое предложение. Не скажу, что жалею, у меня дочка тяжело болела, на дорогую операцию в Германии средства требовались. А после операции я вроде как уже обязан был. Вас же ничего там не держит. Борис – не Леня. К тому же он волком меченный, а волки свою добычу не упустят.
К вечеру Ушатов принес из леса длинный ствол тонкой березы с обрубленными ветками, вкопал его в землю возле стены домика Лены, а на макушку насадил телевизионную антенну. Потом сбегал к себе и вернулся с небольшим телевизором.
– Вот тебе и культурный досуг, – сказал он Лене. – А то каждый вечер с нами вино пить утомляет, поди?
В этом Владимир был прав. Хотя Лена и не пила вино наравне с остальными, но два-три бокала каждый вечер все равно для нее было много. А каждый раз отказываться не удавалось.
Сосед настроил телевизор и остался доволен своей работой. Даже в ладоши хлопнул:
– Ну что, хозяйка, надо не пьянства ради, а здоровья для…
Поскольку Лена не поняла, объяснил:
– «Хеннесси» остался еще?
Коньяка хватило на неполную рюмку.
– Странная вещь получается, – вздохнул Ушатов, посмотрев на опустевшую бутылку. – Вот смотри, начал пить из нее Чагин, потом приложились следователи, а я закончил… Судя по всему, и преступление я раскрою. Что ж, дело чести.
Он выпил коньяк залпом и продолжил:
– Если принимать во внимание, что стрелял кто-то из наших, то круг подозреваемых очень узок. Про себя я знаю, что в это время спал. Жена мыла посуду, потому что тарелки утром и в самом деле оказалась чистыми. Ты, Леночка, не похожа на убийцу. К тому же у тебя нет оружия и повода для убийства. Или я не прав?
Лена промолчала, а Владимир и не ждал от нее ответа.
– Валентина Васильевна убить не могла. То есть могла, разумеется, и причина у нее веская, но она не смогла бы так быстро вернуться незамеченной. Впрочем, у нее есть велосипед, и год назад бывшая бизнесвумен прекрасно рассекала на нем, на озеро ездила туда и обратно, а это почти пять километров в оба конца. Так что теоретически она могла за пять минут добраться от места преступления до дома. По лесной просеке тяжеловато, правда, но там тропинка натоптанная, проехать можно. Я проверял.
– Следы велосипедных шин должны были остаться, – подсказала Лена.
– Там трава, примятая ногами, следов шин обнаружить не удалось. Хотя я и не вглядывался особо, поскольку думаю, что вряд ли женщина решила бы пользоваться велосипедом в темном лесу. Валентину Васильевну, скорее всего, следует исключить из круга подозреваемых. Остаются Алик, академик и Коля, о котором мы, кстати, совсем ничего не знаем.
– Он был фермером, – сказала Лена, которой было неприятно, что Ушатов подозревает ее нового знакомого.
– Фермером был его родственник, – покачал головой Владимир, – а Николай появился здесь уже после его смерти. Появился, перестроил дом и живет, простите за грубое слово, анахоретом, ни с кем не общаясь. Я ему как-то предложил посидеть с нами, он отказался. Ну, раз так, я больше не подходил. Здороваюсь, правда, при встрече, только зачем мне такие знакомые. Внешне-то наш отшельник вполне приятно выглядит – рост, фигура, а живет один. Женщин не приводит, что подозрительно.
– У Альберта много женщин бывает, а потому он у вас не вызывает подозрений?
– Еще как вызывает! Если честно, то он у меня подозреваемый номер один. В отличие от всех остальных этот Алик – грибник и охотник, часто бывает в лесу и знает его прекрасно, в темноте из него выйдет. И у него тоже зуб на Чагина. Теперь перейдем к профессору Сурину. Тот хоть и в возрасте, но мужик еще крепкий, так что подозревается и он.
– Вспомните, что на дорогу положили камень, – заметила Лена. – Я его не видела, но, видимо, булыжник был не маленький, раз водитель стал его объезжать. А пожилой человек вряд ли бы мог с таким справиться. Не говоря уже о Валентине Васильевне и Зине.
– Точно, – согласился Владимир, – значит, остаются Алик, Коля и, с натяжкой, академик. Видишь, как все просто. Теперь надо их проверить на наличие оружия, ведь доказать, кто является преступником, можно будет, только найдя карабин или что там было, из чего стреляли.
– Вы делаете свои выводы на основании того, что убийца ушел с места покушения в нашу сторону. Но даже если вы и правы, стрелявший мог ведь не свернуть к деревне, а проследовать дальше, где его, скажем, ждал автомобиль.
Лена произнесла это и сразу сообразила, что как раз так вряд ли было, потому что она стояла тогда на дороге, и мимо нее никто не проходил. Разве что Николай.
– Или киллер вообще не направлялся к деревне, – добавила девушка.
– А больше некуда, – возразил Ушатов.
– Преступник мог подойти к речке и сесть в надувную лодку, специально оставленную там. За мостиком поток становится глубже и шире, да и течение там уже достаточно сильное. Воспользовавшись лодкой, можно пересечь лес очень быстро. А потом дойти до другой трассы, где пересесть на машину и уехать в обратном от города направлении, чтобы не попасть в объектив видеокамеры у поста ГИБДД на въезде в город. Ведь так?
Владимир молчал: подобная мысль не приходила ему в голову.
– Да-а, – наконец подал он голос, – признаться, это единственное возражение против моей версии в расследовании. Мозги у тебя работают. Однако преступник, разрабатывая план отхода, должен был учитывать всякую случайность. Река же проходит менее чем в сотне метров от поместья Чагина, а значит, имелся риск быть замеченным и остановленным. Конечно, вряд ли охрана стала бы караулить на берегу и ждать, не проплывет ли кто-то мимо. К тому же по реке пройти три километра можно быстро, течение там и в самом деле хорошее. Но если учесть, что в темноте можно налететь на корягу, попасть на отмель или перевернуться… В таком случае выбраться из оцепленного района было бы сложно. Объяснения типа «я рыбак и ночью ловил рыбу» не прошли бы, и ежу ясно, кто ты и зачем здесь. Но если преступник и правда смылся по реке, то тогда мы никогда его не найдем, не узнаем, кто застрелил Чагина.
