– Вот прямо сразу-сразу? – спросила Анжелика, пребывая в каком-то благостном состоянии.
– С того момента, как вы открыли глаза… Вы еще даже слова не успели произнести, а я уже все понял. Знаете, какая первая эмоция у самоубийц? «Черт, я жива! Зачем меня спасли?! Зачем меня вытащили?! Мне опять мучиться! И набираться мужества на еще одну попытку!» Именно так думают самоубийцы. Первая эмоция у них – разочарование, что они выжили! А у вас на лице было написано недоумение от того, что происходит, и облегчение, что вы живы. Ну а дальше уже дело техники. Я наблюдал за вами и все больше убеждался в своей правоте. Самоубийцы пребывают в глубокой апатии к жизни. Они не разговаривают с людьми, не едят. Мы часто кормим их насильно. Они раздражены и задумчивы, словно продолжают обдумывать план, как все-таки вырваться из цепких объятий этой ненавистной жизни. Вы же вели себя диаметрально противоположно, проявляя большой интерес к жизни. Вы беспрекословно пошли в столовую, стали общаться с людьми… Ну, об этом позже, – и Георгий Игоревич разлил еще по одной порции коньяка. – А еще у меня правило: мои сотрудники подсчитывают количество выданных пациентам столовых предметов и количество сданных обратно. Я, конечно, чувствую каждого пациента и не допущу, чтобы от кого-то исходила угроза другим пациентам, но следует перестраховаться, что мы и делаем. Так вот, мне сообщили, что пропал нож. Хороший расклад, да? И пока вы были на процедурах, я позволил себе обследовать вашу палату. Вы уж извините. Впрочем, долго ничего и искать не пришлось, нож аккуратненько лежал у вас под матрасом. Для чего неагрессивный человек крадет нож, если не нападать? Правильно! Чтобы защищаться… Вы отказывались принимать таблетки, и самым главным доводом против было то, что лекарства имеют снотворный эффект. То есть вы боялись заснуть, потерять контроль над собой. Вы боялись за свою жизнь, а не собирались покончить с ней. Все это я высказал Станиславу.
– Класс, – только и смогла вымолвить Анжелика.
– А я после рассказа Георгия посмотрел на ваше дело с другой стороны, – вступил Станислав Андреевич. – Вы все время твердили, что на вас покушаются, а я вам не верил, и у меня были на то основания. И когда я увидел вас в ванне, то в первую очередь подумал о том, что это опять вы сами сотворили с собой такое. А ведь по большому счету, это можно было расценить и как убийство. Вас накачали снотворным и, когда вы заснули, отнесли в ванну. Стерли все отпечатки… И получилось идеальное самоубийство! Кто это сделал? Ваш бывший? – спросил Станислав Андреевич. – Ну же, Анжелика! Время говорить правду!
– Не думайте, что я хочу врать, я давно хотела сказать правду… Но ее и слышать никто не хотел, – ответила Анжелика и потянулась к коробке конфет.
– Коньяка? – спросил Георгий Игоревич.
– Чуть-чуть, – согласилась Анжелика.
Она чувствовала себя героиней какой-то сюрреалистической пьесы. Она лежала в психбольнице, где ее только что чуть не задушил бывший муж, а сейчас главный психотерапевт наливает ей коньяк.
– Когда мы расстались с Сергеем, он стал угрожать мне, – начала свой рассказ Анжелика. – Сначала я не придавала этому значения, потом напряглась и даже предупредила Сергея, что сообщу о его угрозах в полицию. И однажды он набросился на меня прямо в подъезде и заявил, что все равно убьет меня. И таким тоном он это сказал, что я поверила. Мне стало страшно. Я пошла в отделение полиции, поговорила с полицейским. Но он ничем не помог мне, сказав, что нужны доказательства угроз. Но Сергей вел себя очень осторожно. Он не прислал мне ни одного письма, ни одного эсэмэс… В общем ничего, что я смогла бы предъявить. Один раз он подкараулил меня на выходе из театра и, схватив за горло, опять сказал, что мне не жить. Но свидетелей его нападения не было. Я стала советоваться с людьми, что делать в такой ситуации. Конечно, я говорила, что все это происходит не со мной, а с одной знакомой. Моя подруга сказала, что в такой безвыходной ситуации лучше всего заполучить охранника из правоохранительных органов. Их предоставляет государство, если доказано, что на жизнь подзащитного на самом деле покушаются.
– Поэтому вы разыгрывали все эти покушения на себя? – спросил Станислав Андреевич.
– Да, разыгрывала.
– И забрасывали полицейское отделение заявлениями о покушении, так?
– Так. Только все без толку.
– А угроза-то, выходит, была реальная, в свете нынешних событий, – задумался майор.
– Я эту реальность ощутила давно, – вздохнула Анжелика, – а вот как заставить других поверить, я не знала. Извините, если действовала не совсем законными методами.
– Представляю ваши ужас и разочарование, когда к вам прислали меня, – улыбнулся Станислав Андреевич.
Анжелика про себя отметила, что у него весьма обаятельная улыбка, что не вязалось с его нескладным внешним видом.
– Да уж, – кивнула она, – вы были самым худшим, что я могла ожидать.
– Но и вы тоже были хороши… Включили такую суперзвезду – капризную и противную. Не думайте, что мне сильно это понравилось, – усмехнулся Станислав Андреевич.
– Да никого я особо и не включала, просто сильно нервничала. А характер у меня, скажу честно, не очень хороший.
– Я отметил.
– Давайте ближе к главной теме, – вмешался в их диалог Георгий Игоревич. – Значит, вы по наивности думали, что если доказать, будто вашей жизни угрожает опасность, к вам непременно приставят охрану. Так?
– Да, именно так я и думала, – ответила Анжелика, – как вы совершенно верно отметили – по наивности и глупости. А вместо защиты получила вас, – повернулась она к майору, – который сразу же меня заподозрил… и даже не в том, что я инсценирую покушения на себя, а что я вообще «ку-ку»… А почему вы подумали, что я хочу покончить жизнь самоубийством? – спросила Анжелика.
– Так я поговорил с вашей подругой, она и рассказала о том, что у вас и в профессиональной жизни крах, и в личной. Я решил, что вы на этой почве и правда того… Подруга еще сказала, что вы стали нелюдимы, перестали куда-либо ходить.
– Правильно, я боялась угроз бывшего, вот и старалась сидеть дома. Я думала, что он отстанет от меня со временем. Теперь понимаю, что зря так думала. Он бы не отстал, квартира моя ему покоя не давала.
– Да, как я понял, без вашего наследства у него не складывалась личная жизнь, – ответил Станислав Андреевич.
– Видимо, так.
– Ну, и что же случилось у вас дома? – снова включил следователя майор Молотов.
– Так я сама толком ничего не понимаю. Как-то вечером решила выпить немного вина за просмотром веселой телепередачи. И что-то меня с этого вина так разморило.
– А вино у вас откуда?
– Так давно стояла бутылка, откупоренная уже, а выпито на одну треть.
– А ключи от квартиры у вашего бывшего остались? – спросил Станислав Андреевич.
– Нет, он, когда уходил, ключи отдал. Но мог ведь и дубликат сделать.
