– Точно, Тина Валерьевна, – согласился Вадим. – В некотором царстве, в демократическом государстве…
Он порылся под сиденьем, извлек маленький ломик и заклинил им педаль газа. Капитан выпрыгнул из машины и опустил рычаг стояночного тормоза. Люди угрюмо смотрели, как грузовик движется к обрыву, ныряет в пустоту, в полете переворачивается. Затонул он не сразу, прошло где-то минуты полторы.
– Можно бесконечно смотреть, да? – пошутил Вадим. – И давайте без критики, господа, это острая производственная необходимость.
– Конечно. – Катя усмехнулась. – Ножками надежнее, да?
– Именно, – согласился Вадим. – В путь, золотая рота!
Они спешили, спустились с холма, пробежали по расшатанному мостику и через несколько минут, испытывая немалое облегчение, заскочили в лес. После привала оголодавшие штатские нарвались на заросли дикой малины и стали жадно ее поглощать, невзирая на резонный скепсис и замечания Архипова.
С женщинами ничего не случилось, а вот бизнес-помощника сразил зверский понос. Он уединился в лопухах, издавая мучительные стоны. Остальные терпеливо ждали.
По губам секретарши блуждала усмешка.
– Анатолий Викторович, с вами все в порядке? – осведомилась она. – Вас не очень напрягает отсутствие туалетной бумаги и белоснежного фарфорового друга?
– Не волнуйтесь, Тина Валерьевна, – прокряхтел из гущи репейника Минько. – Здесь удобно, все оборудовано по последнему слову сантехники. А вам еще не надоело корчить из себя рыбу-бензопилу? Посочувствовали бы лучше.
Уже уплотнялись сумерки, когда они продолжили марш. Навигатор показывал, что группа находится в нескольких верстах от села Луговое. Темнота сгущалась, люди от усталости и голода еле волочили ноги.
Глубокий овраг, прорезающий осинник, выглядел удобным местом для ночлега. Видимость еще не пропала. Вадим лихорадочно рубил ножом ветки с листвой, вырывал лопухи, а Минько, обливающийся по́том, сбрасывал все это в овраг.
Днем было жарко, но ночью пришла прохлада. Тина вертелась, закапывалась в листву, облегченно постанывала. Она свернулась в клубок и засопела. Минько пристроился неподалеку от нее и почему-то стыдливо покосился на Архипова. Екатерина прилегла в стороне от них, замоталась в лопухи.
Вадим видел, как ее глаза поблескивали в темноте, а потом перестали. Она их закрыла. Помявшись, он подошел к ней, снял камуфляжную куртку и укрыл женщину. Катя проворчала что-то невнятное, отвернулась.
Капитан опять помялся и опустился на землю в паре метров от нее. Катя, похоже, перестала дышать. Архипов с тревогой прислушался – нет, все в норме. Он стал устраиваться на жиденькой подстилке из травы и веток.
– Не подходи ко мне, – проворчала докторша.
– И не думаю, – заявил Вадим, лег на спину и стиснул автомат обеими руками, прямо как часовой на посту у Вечного огня.
– Не думает он… – Катя фыркнула.
Несколько минут они прислушивались к лесным звукам. Шуршала листва под напором тихого ветерка, где-то в чаще ворчала сова. Наступила ночь, темная и глухая.
Женщина зашевелилась и тихо прошептала:
– Ты поступил подло. Тогда, давно…
– Очень давно, Катюша, – отозвался Вадим. – До сих пор не по себе, как вспомню. Молодой был, горячий, любил тебя очень. А ты меня коленом под зад, вот и вскипел. Извини, если жизнь тебе сломал.
– Да, с тех пор я слегка контуженная на личном фронте. С тем женихом не срослось благодаря твоим молитвам. Вышла замуж за первого встречного, им оказался врач из Боткинской больницы. Дочка родилась, потом муж запил, с работы ушел, перебивался мелочовкой в какой-то частной клинике, но тоже не удержался. Озлобился на весь мир, а мне почему-то жалко его. Сама пашу как пчелка, на двух сменах в госпитале ветеранов войн. Подрабатывала в питерской медицине катастроф, делала операции на брюшной полости, ампутировала конечности, ставила протезы. В командировку на Украину сама напросилась. Дома с мужем стало невмоготу. Да и не нравится мне, что здесь происходит. У людей такие жуткие травмы!.. – Она замолчала, уловив движение Вадима, который будто бы невзначай переместился поближе. – Ты что делаешь, Архипов?
– Ничего. Лежу, не шевелюсь.
– Тогда ладно. Прохладно что-то стало. – Катя заворочалась. – Фу, и твоя куртка пахнет, как подстилка бомжа. Да не лежи ты, Архипов, – вдруг взмолилась Екатерина. – Придвинься поближе, обними меня, а то замерзну. Но только без рук, – добавила она строгим шепотом. – Ты понял?
– Я понял, Катюша. Обнять, но без рук. – От волнения у него пересохло в горле.
Вадим пододвинулся к ней, обнял. Она задрожала, напряглась, но справилась с собой, уткнулась ему в плечо.
– Странно это как-то, – проворчала Катя. – Лучше бы здесь лежал кто-нибудь другой, а не ты. Ну да ладно, за неимением такового… – Она замолчала, когда он обнял ее еще крепче, не стала вырываться и сказала: – Зато дочка у меня хорошая – Анечка. Восемь лет ребенку, во второй класс пойдет. Правда, маму почти не видит, живет с бабушкой. Муж за ней не уследит, да и не больно-то ему это надо, а мне некогда. Ты же помнишь мою маму? – осведомилась она.
– Конечно, я прекрасно помню твою маму, – подтвердил Вадим, сдерживая смех. – Особенно тот день, когда повстречал ее впервые. Можно комедию снимать под названием «Как я встретил вашу маму». Она пришла в самый интересный момент. Я голый прыгал из ванной в спальню, а она со страха выронила авоську с яйцами.
Катя беззвучно засмеялась и заявила:
– Она не увидела у тебя ничего такого, чего не было бы у других мужчин.
Они молчали. Лежать в обнимку было странно и как-то диковато. Но Вадиму это нравилось. Сквозь пласты времени пробивалась память о прежних ощущениях. Все возвращалось – былые прикосновения, знакомое дыхание, восторг от того, что он сжимает в руках именно это тело, а не какое-нибудь другое.
– Спасибо тебе за твой самоотверженный поступок на ферме, – вспомнил он. – Ты спасла мне жизнь, когда бросилась на бандита. Я бы не успел. Еще немного, и тот гарный хлопец прикончил бы меня.
– Не знаю, что на меня нашло. – Катя вздохнула. – Ты, конечно, сволочь порядочная, но как-то так вышло. Ты ведь тоже за мной побежал, не улетел вместе со всеми. Так что обращайся, если что. Послушай! – Она чуть приподняла голову. – Так ты думаешь, что один из этой парочки наш, работает на российские спецслужбы?
У Вадима появилась прекрасная возможность поцеловать ее в губы. Его так и подмывало. Но он усмирил этот вполне естественный порыв. Ему очень не хотелось провести остаток ночи в одиночестве.
– Думаю, да.
– Почему он тогда шифруется?
– Потому что глубоко законспирированный агент будет отнекиваться до последнего. Работа у него такая. Плевать, что мы в доску свои, а второй из этой парочки его в любом случае подозревает.
