— Эх! — воскликнул вдруг менестрель, в очередной раз глотнув из кувшина. — Не потешить ли мне достопочтенную публику исполнением баллады? К примеру, о Рыжей Марте, а?
Услышав про Рыжую Марту, верзила довольно загоготал:
— Давай про Марту!
А путник, чуть улыбнувшись вроде как самому себе, какому-то своему воспоминанию, качнул головой.
— Я впервые в этих краях, — сказал он. — Если тебя не затруднит, не мог бы ты спеть что-нибудь о великом королевстве Гаэлон?
— Добрый господин — иностранец? — сразу заинтересовался длинноволосый.
— Нет, но я был рожден на самой окраине королевства, в глухом месте, куда редко доходят новости из большого мира.
Верзила пренебрежительно скривился. Но менестрель тряхнул сальной гривой и ударил по струнам.
— О великом королевстве так о великом королевстве, — проговорил он под струнный звон. — Только уж, добрый господин, за труды мои расстарайся поставить нам в ближайшей таверне кувшин-другой доброго вина.
— Два! — тут же вставил верзила.
— С удовольствием, — ответил парень.
И менестрель запел. Поначалу пел он баллады о ныне здравствующих рыцарях, владетелях здешних земель, герцогах, графах и баронах, об их сражениях с великанами, могущественными колдунами и повергающими смертных в ужас демонами Темного Мира; то есть те баллады, сложенные на заказ, которые чаще все исполнялись по кабакам и постоялым дворам, баллады, в которых кроме льстивой выдумки не было ничего. И парень слушал менестреля, рассеянно улыбаясь. Тогда длинноволосый, видя, что путнику подобный репертуар явно не нравится, сменил тему. Чтобы привлечь внимание слушателя, он двинул, очевидно, свой главный козырь: древнюю балладу о Великой Войне, исполнявшуюся по всем окрестным королевствам практически одинаково.
Пройдоха-менестрель угадал. Глаза парня вспыхнули интересом, когда он слушал о том, как в давние-давние времена эльфы, будто все разом сойдя с ума, ни с того ни с сего вдруг ополчились против человечества. Как мощная магия Высокого Народа сокрушала попытки магической обороны людей, как серебряные волки эльфийской кавалерии сминали конных воинов, как лучники верхом на горгульях уничтожали целые армии, как белый небесный огонь, низвергнутый на землю магией эльфов, сжигал города… И о том, как горстка выживших людей, запертая в крепости, названной Цитаделью Надежды, сумела-таки выстоять против штурмовавшего ее с земли и воздуха врага — выстоять и погнать прочь армады Высокого Народа. Сочиненные невесть когда и невесть кем строки повествовали о водопадах крови и горах трупов — цене, которую заплатили люди за победу в этой войне. И об изгнании эльфов из мира людей в Тайные Лесные Чертоги, и о многих веках ненависти — о том, что получили эльфы в наказание за вероломный, бессмысленный и жестокий мятеж…
Завершив длинную балладу, менестрель схватил кувшин и, выпучив глаза, присосался к нему.
Путник сморгнул и в задумчивости провел ладонью по лицу.
— Короток отпущенный человеку век, а Высокий Народ живет тысячи и тысячи лет, — тихо выговорил он, явно озвучивая не свои мысли, а чьи-то еще. — Люди почти забыли о страшной участи своих предков, а эльфы — вовсе не потомки коварных мятежников, а те самые, которые на телах своих носят рубцы, полученные во время Великой Войны, — снова входят в их города. Правда, без оружия и с богатыми дарами, но, говорят, нет-нет да и уволокут с собой в Чертоги неугодных им…
Троица как один подняла головы, уставившись на парня. Во взгляде обернувшегося гнома парень без труда увидел искорки страха. Бородатый коротышка подстегнул битюга, и телега загромыхала по дороге быстрее.
«Видать, правду говорят о том, что Маленький Народец в своих пещерах знает больше, чем говорит, — подумал путник. — Недаром именно от гномов пришло еще одно название эльфов: те-кто-смотрят…»
— Чего это вы такое сказали, добрый господин? — недоуменно почесывая шевелюру, заговорил менестрель. — Эльфы вовсе не уволакивают неугодных, а они, это самое… забирают счастливца-избранного, которому в Чертогах уготована долгая-долгая жизнь, полная забав и наслаждений… Даже грудные дети это знают!
— Это сказал не я, — ответил парень. — Это сказал Магистр Скар. Вернее, не сказал, а написал в хрониках, которые я имел честь прочитать. Это не его мнение, это лишь изложение древних фактов, впрочем, так и не нашедших подтверждения. Магистр специально подчеркнул: ему неведома истина, как все происходило и происходит на самом деле — так, как сказал сейчас я, или так, как говорит большинство… Ну да ладно, — тряхнул он головой. — Насколько я понял, вы направляетесь в Дарбион?
— Ага, — откликнулся менестрель. — А разве мы об этом говорили? Хотя… эта дорога ведет прямиком туда и никуда больше. Эх… сейчас бы еще кувшинчик!
— Оно бы тады — да неплохо было бы! — заухал верзила и с сожалением потряс пустой кувшин.
— Обещаю купить, как только увидим, где это можно сделать, — сказал парень. — Чем ближе к Дарбиону, как я понимаю, тем вино дороже.
— Верно изволите говорить, добрый господин! — оживился менестрель. — Ах, какое я вино пил два месяца тому назад, когда из Горной Крепости прибыл сэр Эрл! И притом совсем задаром пил! Вот уж был праздник так праздник!
— Надо думать, хорошее вино досталось знати, — заметил путник. — Неужели простолюдинам выставили дорогое угощение?
— Заради такого праздника — выставили! — подал голос верзила и, видимо вспомнив вкус дармового вина, даже зачмокал и зажмурился.
— За городскую стену выкатили шесть по шесть бочек, — уже рассказывал менестрель. — Это чтобы народ приветствовал кавалькаду из Горной Крепости Порога еще на подъезде к городу. Ну и чтоб давки не было. А какая была кавалькада! Впереди скакали полсотни рыцарей в сверкающих доспехах, с развевающимися по ветру плюмажами, за ними, приотстав на десяток-другой шагов, — сам сэр Эрл! На самом высоком скакуне! В полном боевом облачении! И плюмаж у него был выше всех! И мечом он во все стороны: раз-раз! Салютовал! А следом за сэром Эрлом на шести подводах везли головы убитых им драконов! Я такого зрелища ввек не забуду! И такого количества вина тоже…
— А я ничего толком не помню, да, воно как, — простодушно признался широкоплечий. — Только первые восемь кружек, ага…
— Видно, сэр Эрл — великий воин, — проговорил путник.
— Самый великий из всех, кто был, есть и будет! — с жаром заявил менестрель. — Он же, добрый господин, извольте знать, рыцарь Порога! Настоящий рыцарь Порога! Он в одиночку на драконов выходит! А вы хоть раз видели дракона? Ну, не живого, конечно, а… его отрубленную башку хотя бы? Размером она… — Менестрель покрутил головой в поисках предмета для сравнения и, не найдя подходящего, закончил: — Размером с дом в два этажа! А вы хоть знаете, что такое Порог?
— Я знаю! — важно заявил верзила. — Это оно так… Это такое место, где мир… ну, трескается, вот как… кувшин, например. Такой Порог в Скалистых горах есть. Через трещину драконы лезут, а Горная Крепость и рыцари Порога, которые там сидят… не пущают их к людям. И сильнее тех рыцарей никого в мире нет. Так? — обернулся он к менестрелю.
