«Вот она – невидимость продвижения трейлера. Сопровождение машины террористов сотрудниками милиции исключает её досмотр и остановки».
Он тут же связался с Мудрецом и выдал ему своё предположение.
– Молодцы, – выслушав его, проговорил тот. – Их гипнотолог или суггестор меняет сопровождение на каждом территориальном КП ДПС. Подъехал, «уговорил», предыдущие уехали на прежнее место службы. По своей территории сопровождают местные, которых никто не остановит и никто не досмотрит.
– Тебе не кажется, что это я молодец? – спросил Майор, ожидавший совсем другой реакции.
– Ты не мой подчинённый. Оценку твоим героическим потугам поставит Гоголь. Но всё же ответь мне на один вопрос: что растёт на дереве круглое и жёлтое?
Вариантов было несколько, и Майор, на секунду задумавшись, решил привести их все.
– Яблоки, апельсины, лимоны.
– Правильно. Но если я покажу тебе дерево с висящими на нём яблоками и задам тот же вопрос, ты ответишь сразу и категорически. Так за что тебя хвалить? Ты увидел картинку и ответил на уровне ребёнка детского сада. Вот если бы ты сказал об этом несколько часов назад, да без подсказки, тогда…
Связь прервалась.
«Нет, он у меня определённо дождётся. Придётся Гоголю искать другого специалиста, предварительно проверив, не змеиный ли у него язык».
Несмотря на постоянные подначки Мудреца, настроение Майора улучшилось, и джип ещё прибавил скорость. До обнаружения террористов оставались часы, если вообще не минуты.
4—6 августа 2008 года
Гоголь приехал в 18-ю зону по сигналу Лисы. Контейнеры с активной субстанцией, припрятанные Майором, были уже давно изъяты и направлены для уничтожения. Трупы диверсантов выловлены из болота, но расследование не продвинулось ни на шаг. Тщательный осмотр стоянки чёрного шамана тоже не дал каких-то реальных результатов, кроме того, что территория вокруг неё подверглась воздействию полей, неизвестных науке, и вибрационные процессы, происходящие здесь, кардинально отличались от обычных природных. Были найдены и более современные и понятные науке следы. Чёрный шаман, покидая это место, увёз с собой, по всей видимости, какие-то тяжёлые предметы. В лесу были обнаружены следы небольшого грузовичка японского производства, как сказали специалисты, на таких машинах часто устанавливают погрузчик, небольшую стрелу. В быту россияне называли их «воровками». Такой автомобиль был и погрузчиком, и транспортным средством, что было удобно для людей, искавших, где что плохо лежит, или просто очень рачительных хозяев, не терпевших бесхозно лежащего имущества.
Лисе снились странные сны. То она в образе зэка бродила по лабиринтам рудника, то общалась с каким-то древним стариком у костра, но передать темы бесед не могла.
Сначала Гоголь вообще хотел отозвать её с прииска. При попытках её контакта с дедом Савелием старик ей прямо заявил, что делать ей здесь нечего. Шла бы она от греха подальше и не путалась под ногами.
Гоголь не просто находился в зоне, он прислушивался к ней, пропуская через себя все её вибрации, пытаясь оценить опасность сегодняшнего дня и недалёкой перспективы. Он излазил весь рудник, побывал в каждой штольне и штреке, подолгу находясь в неподвижности, пытался уловить место силы. Если быть откровенным, он искал камень-ведун. Временами, как ему казалось, он даже чувствовал его воздействие. Ощущаемые негативные вибрации сбивались, на какое-то время исчезали, а потом появлялись вновь. В окружающем пространстве шла невидимая, но осязаемая им борьба.
Гоголь приказал привести кладбище в порядок, и под его присмотром работники МЧС зарыли раскопанные могилы. Густой цепью они прошли по лесу, отыскивая места, где бойцы Лямы рассыпали землю с прахом бывших заключённых. Земля была собрана и возвращена на кладбище, а само кладбище огорожено невысоким сетчатым забором.
Гоголь получил одобрение святого отца семёновской церкви на все совершённые старания во благо усопших и отдал приказ пропускать его в зону в любое время. По просьбе того же отца Алексия он предоставил ему все списки погибших на руднике, которые нашёл в архивах, и раз в неделю батюшка, приезжая, совершал на кладбище молитву поминовения.
С разрешения архиепископа рядом с кладбищем был заложен первый камень фундамента будущей часовни.
Дед Савелий избегал Гоголя, но на третий день к вечеру подошёл к нему, сидящему у костра, долго смотрел на огонь и проговорил странную фразу:
– Завтра жди. – И скрылся в темноте уснувшего лагеря.
Утро началось как обычно, и, хотя Гоголь помнил сказанное Савелием, он не собирался менять свои планы. Сегодня нужно было пройтись по ещё не посещённой им южной территории зоны, определить её опасность и степень воздействия. Сейчас он сидел на поваленном стволе сосны и, получив последнюю информацию от Мудреца, обдумывал варианты выхода на гипнолога или даже, возможно, суггестора, сопровождающего отряд зомби с опасной игрушкой в руках.
– Здравствуйте, – окликнул его сзади знакомый голос.
– Проходите, присаживайтесь, Константин Дмитриевич, – не оборачиваясь, ответил Гоголь, хлопнув ладонью по сосне рядом с собой.
Маховиков обошёл ствол и сел рядом. Одет он был по-походному – грубые ботинки на толстой подошве с высокими шнурованными голенищами, плотные джинсы, штормовка. Садясь, Маховиков снял и поставил у ног небольшой, плотно набитый рюкзак.
– О чём задумались, Пётр Сергеевич? – с лёгким сарказмом спросил Маховиков, напоминая, каким именем-отчеством представился ему Гоголь в квартире. – Если о Джонелли, то не стоит о нём больше беспокоиться.
– Я перестану о нём беспокоиться, только когда он окажется в нашей тюрьме. Но если судить по вашим словам, то, возможно, он уже где-то упокоился.
– Побойтесь Бога, генерал. У вас считается, что противник перестал быть опасен, только когда мёртв?
– А у вас по-другому?
– Разные критерии, разные результаты, – ответил Маховиков и, ничего больше не объясняя, спросил: – Почему у вас нет внуков?
– Дочь погибла в автомобильной катастрофе.
– А знаете, что вы сын волхва?
– Нет, но всё равно спасибо, что сказали. Насколько я разбираюсь, абсолютное владение полем, управление артефактами, корректировка причинно-следственных связей может быть постигнута через поколение.
– Да, вы правы.
– Знаете, Константин Дмитриевич, я всегда считал, что нахожусь на своём месте. Наверное, не мне учить вас мудрости. Просто скажу. Я счастливый человек. По утрам, вставая, я с удовольствием шёл на работу, а вечером с радостью торопился домой. Может, сейчас это и не совсем так, но я знаю, что нужен, могу, и это придаёт мне сил.
– Таких людей, как вы, у нас называют корректорами реальности.
– А что корректируете вы?
– Мы – хранители подлинной истории нации.
