— Да делайте же что-нибудь! Вы что, не видите, что она сейчас уйдет!
Через секунду на улице появились еще два сотрудника КГБ и вторая свидетельница. И той, и другой хватило одного взгляда, чтобы узнать женщину-палача.
— Успокойтесь, — сказал офицер. — Она под наблюдением и никуда не денется. А задержать ее надо тихо, без лишнего шума.
Когда Тоньку привезли в Брянск, она, не отпираясь, начала давать показания. Даже согласилась поехать в Локоть и провести следственный эксперимент. Показала, где ставила пулемет, где полицаи строили обреченных.
Она не боялась суда. К ней в камеру подсадили сотрудницу КГБ, и та узнала: Тонька-пулеметчица уверена, что смертный приговор ее не ждет. Ведь многим дали 10 лет, и к ней, надеялась Макарова-Гинзбург, отнесутся снисходительно ввиду возраста, срока давности и пола.
— Дадут года три, — рассуждала она. — А отсижу два. А потом начну новую жизнь.
Тонька была уверена, что не совершила ничего, что выходило бы за рамки обычного поведения в военное время.
— Времена были такие, я, что ли, в этом виновата, — повторяла она.
Она ни разу не попросила свидания с родными — ни с мужем, ни с дочерьми. Да Тонька и не вспомнила о них, для нее эта страничка уже была закрыта. Если уж предавать, то всех.
А вот супруг на предательство не был способен. Когда жена пропала, он носился по инстанциям, стучался во все двери, пока не выяснил, что она арестована.
— За что?
— Не имеем права сказать…
— Вы не понимаете, я не сдамся.
Виктор принялся писать в ЦК Компартии Белоруссии, потом в Москву. Грозился дойти до Организации Объединенных Наций. И тогда его все-таки пригласили в Брянск к следователю. Усадили за стол и протянули папку с показаниями Тоньки.
— Знаете почерк жены? Читайте…
На следующий день Виктор Гинзбург вернулся в Лепель, собрал вещи, взял дочерей и уехал из города навсегда.
20 ноября 1978 года суд приговорил Антонину Макарову-Гинзбург к расстрелу. У подсудимой на лице не дрогнул ни один мускул. Она завела руки за спину и прошла в автозак. Но тем же вечером написала прошение о помиловании. Потом, когда отказали, отослала еще одно и еще… Она ссылалась на то, что 1979 год — это Год женщины и что ей, представительнице слабого пола и матери, непременно нужно сохранить жизнь. Она придумывала все новые аргументы, писала, что раскаивается и что готова искупить вину… Трудом, но не кровью.
Все прошения Антонины Макаровой-Гинзбург были отклонены. 11 августа 1979 года приговор был приведен в исполнение.
Часть 4
Маньяк Чикатило: ошибки, стоившие десятки жизней
Душегуба могли остановить в самом начале кровавого пути. Но вместо него казнили другого человека
Несознанка
Андрей Чикатило сидел перед следователем Генеральной прокуратуры Иссой Костоевым уже несколько часов. Это был не первый допрос, но результат не менялся: маньяк молчал. Следователь, по всем канонам криминалистической науки, заходил то с одной стороны, то с другой… Пытался запугать, грозя суровым приговором, то вдруг превращался в заботливого «друга», желающего помочь. Предъявлял улики, утверждая, что и без показаний арестованного в деле есть все, чтобы его осудить на смерть. Все тщетно, худой долговязый человек в очках с толстыми линзами ушел в глухую оборону, в «несознанку», как говорят частые гости мест не столь отдаленных.
Костоев понимал, что блефует, что улик на самом деле мало, да и те, что есть, лишь косвенные. Толковый адвокат разобьет их в пух и прах, представит дело как попытку осудить невинного человека. На дворе 1990 год, журналы и газеты кишат рассказами о том, как советская судебная система ломала судьбы и отправляла на смерть и в лагеря сотни тысяч невиновных. Еще одна жертва кровожадных опричников, желающих повесить на обычного человека все «глухари»…
Шел уже 8-й день задержания — на десятый по закону нужно было отпускать подозреваемого. Признание нужно как воздух. Но Чикатило молчал! Костоев приказал увести арестованного, захлопнул папку и поднял телефонную трубку. Набрал номер психиатра Александра Бухановского. Они давно не общались, хотя ученый стал неофициальным членом следственной группы. Сегодня Костоев не ждал от Бухановского помощи, врач и так сделал, что мог. Следователь просто рассказывал о возникшей проблеме, просто выговаривался и изливал душу.
— Дайте мне поговорить с ним, — прервал его Бухановский. — Не обещаю, что смогу повлиять, но попытка не пытка.
— Хорошо, приезжайте завтра часикам к девяти, — сказал Костоев.
На следующий день Александр Бухановский положил перед собой стопку листов с отпечатанным на машинке текстом. Привели Чикатило. Сняли наручники, усадили на привинченный к полу стул. Несколько минут он внимательно смотрел на маньяка, а потом попросил Костоева оставить их наедине.
Вышел Бухановский только глубоким вечером. А Чикатило вдруг заговорил. Да так, что не остановишь, Костоев еле успевал записывать. Маньяк не каялся, он скорее хвастался — в подробностях рассказывал о девочках, мальчиках, девушках и женщинах, зверски замученных им и брошенных в лесу.
Дня не хватило, продолжили на следующий. Чикатило признался в 56 убийствах — под Ростовом, в Москве, Ленинградской области… Через несколько дней он стал знаменитым, одним из самых кровавых душегубов в СССР и мире. О нем писали диссертации, книги и снимали фильмы — даже в Голливуде. Его дело навсегда вошло в программу юридических факультетов. Правда, сам Чикатило об этом не узнал.
Что же сказал Бухановский этому извергу? И что толкало Чикатило на невероятную жестокость и жажду убийства?
Грязная речка
Первое убийство, в котором признался Чикатило, стало для следователей сюрпризом. Они полагали, что свой кровавый путь он начал в 1981 году. Но оказалось, что еще в 1978 году в Шахтах он убил девятилетнюю Лену Закотнову. То дело давно было закрыто, материалы пылились в архиве. Потому что за это убийство был расстрелян другой человек.
Самое страшное, что изувера можно было остановить еще тогда. Чикатило был уже одной ногой на эшафоте, но сумел «соскочить». Из-за того, что следователи доверяли стереотипам больше, чем себе самим.
Впрочем, в деле Чикатило это была не последняя ошибка.
Закотнову убили в мазанке в Межевом переулке. Этот квартал — злачное место, одноэтажные трущобы советского времени. В покосившихся домиках ютились рабочие и тунеядцы, откинувшиеся с зоны и алкоголики с наркоманами. Рядом течет речка Грушевка. Узкая, грязная и вонючая, с мутной водой и горами мусора. Среди этого мусора и нашли тело Лены. Оно было изрезано множеством ножевых ударов, неподалеку плавал ее школьный портфель.
Одноклассники девочки рассказали, что в тот день она сбежала с последних уроков. Явно куда-то торопилась, но никому ничего не сказала. Знакомая девочка видела ее на остановке с каким-то высоким дядей в очках. Мужчина что-то предлагал, Лена раздумывала, потом согласилась. С остановки они, по словам маленькой свидетельницы, ушли вместе.
