Сейчас Андрей по особенному, совершенно музыкальному волнению в голосе понял: с ним говорит совсем молодая женщина.
— Разумеется, — согласился он. — Но если дама скрывается, а преследователь войдет сюда, я не смогу защитить ее. Возможно, вы во мраке не разглядели — я слеп… — он коснулся рукой своей черной повязки.
— Нет, я заметил, — немного смущенно сказала незнакомка. — Простите… Если разговор об этом вам неприятен, я умолкаю… Позвольте рекомендоваться — Александр Дементьев, служу в Коллегии иностранных дел.
Это вранье прозвучало удивительно бойко. И Андрей наконец сообразил: незнакомка переодета в мужской костюм. До Масленицы с маскарадами было еще далеко, но многие дамы имели в своем гардеробе штаны с кафтанами и носили их, когда пышные юбки казались обременительны. Визит к любовнику в модном платье требовал целого эскорта из горничных — дама самостоятельно не могла ни раздеться, ни одеться.
— Козловского мушкетерского полка капитан Андрей Соломин. Приводите свою даму, сударь, — сказал Андрей.
Мнимый Дементьев выскочил и вскоре вернулся. Андрей услышал шуршание юбок, а если бы увидел даму — то при всем желании не узнал бы ее, она была в черной бархатной маске, а губы и подбородок — закрыты шарфом.
— Здесь вы в безопасности, сударыня. Садитесь, — предложил Андрей, вставая. — Не знаю, есть ли тут еще стул или скамья.
— Лавка есть. Садись, сударыня. Господин Соломин, я пойду поищу господина Решетникова, — сказал «Дементьев».
— Найдите у конюшен моего кучера Тимошку. Он тут со всеми, поди, перезнакомился. Велите ему, чтобы, когда появится господин Решетников, пришел за вами ко мне.
— И верно!
«Дементьев» ушел. Судя по тому, что следом не прошуршали юбки, приведенная дама осталась.
— Я могу быть вам полезен? — любезно спросил Андрей.
— Нет… — прошептала она.
Оба молчали, пока не явился мнимый Александр Дементьев.
— Я уговорился с вашим кучером, — сказал он. — Отчего вы стоите? Сядьте!
Андрей не хотел признаваться, что, сделав лишний шаг, он потерял стул. Но незнакомка в мужском платье догадалась. Она быстро подошла, подвинула стул удобным образом и поддержала Андрея под локоть — для уверенности.
— В Петербурге есть прекрасный доктор Граве. Если только сами глаза целы — он непременно поможет вам, вот увидите!
— Глаза целы. Я ударился головой, свалившись со стены замка Гасан-паши.
— Не надобно вспоминать о прошлом, уж поверьте мне! Никого и никогда не спасали воспоминания! — пылко заговорила незнакомка. — Прошлого нет, оно кончилось! И настоящего, может, тоже нет! Шаг один — и настоящее стало прошлым и уже не имеет никакого значения!
— Что же тогда есть?
— Будущее! Только оно!
— Должно быть, в вашем прошлом не было ничего такого, что…
— У меня и прошлого-то не было! Не могу же я считать прошлым мелкие обиды, случайные радости и дружество совершенно не обязательное.
— Но если бы сильное чувство…
— Нет, сильного чувства точно не было!
— …Вы бы говорили иначе, — и Андрей, сделав паузу, добавил: — сударь.
— Но если чувство завершилось, то оно остается в прошлом.
— Не будем об этом. Я чай, вам не более осьмнадцати лет.
— Более. Но мне дали отменное образование и помогли развить ум и душу чтением философских книг, — гордо сказала незнакомка. — Послушайте, если кто-то из ваших людей знает грамоте и хорошо читает вслух, я могу прислать замечательные книги.
Спутница незнакомки, устав, видимо, от своей маски и решив, что слепой собеседник не опасен, сдвинула ее на лоб.
— Буду признателен, — ответил Андрей. — Хотя от философии я далек. Я всего лишь пехотный офицер.
— Всякий человек склонен к философии, — назидательно заметила незнакомка. — Ведь мысль, что зародилась в уме, невозможно удержать от развития. Это такая же природная склонность, как любовь к музыке, — всякий любит петь, и вы, сударь, тоже. Но склонность может развиться в талант. Почем вы знаете — может, в вас живет талант к постижению философии?
— Сомневаюсь. У меня больших добродетелей и талантов нет, — сказал Андрей. — Все мои умения — светские, для гостиных пригодные. Да еще стрелять, фехтовать, обучать военному строю солдат… Как видите, я человек обыкновенный. Но у меня есть одно свойство, похвальное ли — не знаю. Я упрям. Коли что решил — сделаю. Коли к кому привязался — может, и сам пойму, что человек того не стоит, а из упрямства буду за него держаться, пока самому не надоест.
— Я так и думал, — ответила незнакомка.
— Почему?
— Ваше лицо… От него исходит холодный свет…
— Как это?
— У вас очень светлые волосы. И такой тон кожи — белый металл. В вашем лице есть нечто от ангела, который исполняет волю Божью, и человеческими доводами его с пути не свернуть. Такая же безмятежность в чертах…
— Благодарю. Не ожидал. — Андрей провел ладонью по лицу — ничего металлического не обнаружил. Ему стало забавно и грустно… — А что еще во мне ангельского? — спросил он.
Незнакомка задумалась.
— Мне кажется, вы даже ради спасения своей жизни не сможете взять в руку шпагу, если эфес выпачкан в грязи… Я вижу в вас какую-то чрезмерную чистоту. Оставьте ее ангелам, право! Иногда приходится и грязь терпеть — если нет другого способа помочь своим любимым.
Неизвестно, куда бы завел Андрея сей метафизический диалог, но в комнате появился Тимошка.
— На конюшню человек пришел, сказался — от господина Решетникова! — доложил он. — И господина Вяльцева просил сыскать в номерах, они оба в ночь уезжают… — тут он замолчал и уставился на спутницу незнакомки.
Та, встав, торопливо натянула на лицо свою бархатную маску и вновь закутала газовым шарфом подбородок.
— Слава богу! — воскликнула незнакомка. — Бежим скорее! Соломин, я буду помнить про вас, я вас сыщу! И книги пришлю!
Обняв за плечи спутницу, незнакомка быстро подвела ее к двери и, оттолкнув внезапно онемевшего Тимошку, вместе с ней выскочила в коридор.
— Тимоша, опиши мне ее, — вдруг попросил Андрей, имея в виду «Дементьева».
— Барин! — вдруг завопил Тимошка. — Она! Ей-богу, она!
— Кто она-то, чудак?
— Госпожа Беклешова! А я гляжу — она или не она? Волосы-то закрыты, лоб закрыт… и в угол забилась… А как к двери пошла, так я и понял — точно, она!
— Маша?! Так что ж ты стоишь, беги, останови ее! Верни сюда!
Тимошка выскочил и понесся по всему постоялому двору. Вернулся он нескоро.
— Ну? — спросил Андрей. — Где она?
— Барин добрый…
