– У вас есть серия под названием «Воинственные матки», – сказала Лакост. – Посвященная молодым женщинам. Может быть, это их иная ипостась, так сказать?
– Я могу назвать эту серию «Гистерэктомия», – сказала Клара.
У нее еще была серия «Три грации» – «Вера», «Надежда» и «Милосердие». Как назвать картины этой серии? «Гордыня», «Отчаяние» и «Корысть»? То, что разбивает сердца.
– Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов? – спросила агент Лакост.
– Валяйте.
– Что вы подумали, когда узнали, что Джулия Мартин убита?
– Я была ошарашена, как и все остальные. Я думала, это несчастный случай. И в некотором смысле продолжаю так думать. Просто не могу понять, как могла рухнуть эта статуя.
– И мы тоже, – признала Лакост. – В ночь ее смерти в библиотеке случилось скандальное происшествие.
– Вот уж точно.
– Как вы считаете, это каким-то образом предопределило ее смерть?
– Мне это представляется совпадением, – неохотно сказала Клара. – Я наблюдаю за семейством Морроу вот уже двадцать пять лет. Чем они злее, тем спокойнее. Они десятилетиями не разговаривают друг с другом.
В это Лакост могла поверить.
– Но Джулия была еще более отчужденной, чем все. Она была другой. Нет, не то чтобы другой, а отдаленной. Она и жила далеко. Я всегда думаю, что Морроу покрыты слоем полиэтилена. Их окунали в него еще детьми, как Ахилла. Чтобы защитить. Чтобы они могли выдерживать высокое давление и падение на голову. А раз в год им необходимо быть рядом с мамочкой, чтобы, так сказать, завершить программу. Мамочка их помоет, отполирует и снова закалит. Но Джулия отсутствовала так долго, что ее оболочка сносилась. И через несколько дней она треснула. Фактически взорвалась. И сказала кое-что, чего не должна была говорить.
– У старшего инспектора создалось впечатление, что каждое ее слово было продумано.
Клару это удивило, и она задумалась.
– Может быть, и продумано, но это не значит, что все ее слова – абсолютная истина.
Лакост кивнула и посмотрела в свои записи. Ей предстояло перейти к самой деликатной части разговора с Кларой.
– Вашего мужа она обвинила в том, что он хуже всех. Что он, – она прочла запись, – жестокий, корыстный и пустой.
Клара начала было говорить, но Лакост остановила ее движением руки:
– Это еще не все. Она сказала, что он уничтожит что угодно, лишь бы добиться желаемого. – Лакост подняла глаза. – Это совсем не похоже на Питера Морроу, которого мы знаем. Что она имела в виду?
– Она просто пыталась его обидеть, только и всего.
– И ей это удалось?
– Питер не был близок с ней. Не думаю, что его очень волновало ее мнение.
– Неужели такое возможно? – спросила Лакост. – Я знаю, мы говорим, что нас что-то не волнует, но они же одна семья. Вы не думаете, что его это все же волновало?
– Настолько, что он решил ее убить?
Лакост ничего не ответила.
– Обижать друг друга для Морроу дело привычное. Обычно они делают это тоньше. Камень в снежке, булавка в перчатке. Ты ничего и не подозреваешь. Думаешь, что в безопасности.
– Джулия приехала домой в трудное для нее время, хотела побыть с семьей, – сказала Лакост. – Вероятно, она чувствовала себя в безопасности. Но кто-то из членов семьи ее убил.
– И кто, по-вашему, сделал это? – спросила Лакост.
– Не Питер, – ответила Клара.
Лакост посмотрела на нее, кивнула и закрыла блокнот.
– Джулия Мартин поведала кое-что еще, – сказала она, вставая. – Что наконец-то разгадала тайну отца. Что она имела в виду?
Клара пожала плечами:
– Такой же вопрос я задала Питеру. Он считает, что она просто бредила, пыталась уколоть побольнее. Такое случается, вы же знаете. Вот как миссис Морроу сегодня утром с ее отвратительной ложью про старшего инспектора.
– Она говорила о его отце, а не о нем.
– Но уязвить хотела именно его.
– Возможно. Только старшего инспектора не так-то легко уязвить. И потом, вы ошибаетесь. Все, что она сказала про Оноре Гамаша, – правда. Он был трусом.
* * *
Гамаш и Бовуар вернулись в «Охотничью усадьбу» ровно к звонку из Исправительного центра Нанаймо в Британской Колумбии.
– Вам придется говорить оттуда, – сказала мадам Дюбуа, показывая на маленький кабинет.
Бовуар поблагодарил ее и сел за стол, который, похоже, никогда не использовался. Хозяйка явно предпочитала находиться в центре событий.
– Месье Дэвид Мартин?
– Oui.
– Я звоню в связи со смертью вашей бывшей жены.
– Не бывшей. Мы так и не развелись. Пока просто расстались.
Бовуар подумал, что его собеседник прекрасно вписался в семью Морроу. И вполне закономерно оказался в исправительном учреждении.
– Сочувствую в связи с вашей утратой.
Он произнес эти слова автоматически, но реакция Мартина удивила его.
– Спасибо. Все не могу поверить, что ее нет. – Голос его звучал искренне и скорбно. Первый человек из близких реагировал на смерть Джулии таким образом. – Чем могу вам помочь?
– Мне необходимо все знать про нее. Как вы познакомились, когда, хорошо ли вы знаете семью Морроу. Все, что вам придет в голову.
– Я почти не знал Морроу. Встречался с ними, когда приезжал в Монреаль, но потом эти приезды сошли на нет. Я знаю, Джулию очень расстроило то, что случилось.
– А что случилось?
– Отец выкинул ее из дома.
– Насколько нам известно, она сама уехала.
На другом конце наступила пауза.
– Да, пожалуй, это верно, но иногда люди превращают вашу жизнь в такой ад, что у вас не остается выбора.
– Чарльз Морроу превратил жизнь дочери в ад? Каким образом?
– Он поверил в один злобный слух. Впрочем, я даже не могу сказать, что поверил. – Голос Дэвида Мартина вдруг наполнился отчаянием. – Кто-то написал гадость про Джулию, ее отец увидел это и очень рассердился.
– А эта надпись была правдой?
Он знал историю, но хотел выслушать версию Мартина.
– Кто-то написал на стене, что Джулия хорошо делает минет. – В голосе Дэвида Мартина явно слышалось отвращение. – Если бы вы хоть раз видели Джулию, то знали бы, что это гнусная ложь. Она была снисходительной и доброй. Настоящая леди. Слово старомодное, но оно точно к ней подходило. В ее присутствии вы чувствовали себя легко. И она обожала отца. Вот почему его реакция так ее обидела.
– А ее мать? Какие отношения были между ними?
