Этот искренний и полный, органичный отход от принципов права и честности – новое явление в культуре. Это – политический постмодерн, к которому мы духовно и интеллектуально пока не готовы. История с видеокадром о сербском «лагере смерти» для нас важна тем, что с точки зрения телекомпании в этом кадре на было прямой лжи, а было лишь умолчание. Этот вид искажения информации открывает еще большие возможности для манипуляции, нежели прямая ложь.
§ 3. Стресс как фактор ослабления психологических защит
Один из основателей современной социологии, исследователь идеологий К.Манхейм специально отмечал, что в моменты глубоких кризисов происходит блокирование здравого смысла – способности человека разумно судить о положении дел и действовать исходя из этого суждения. Необходимость обдумывать и понимать происходящее превращается в это время в непосильную нагрузку, и человек старается уйти от этой необходимости, спрятаться в сфере иррационального. Он начинает проявлять повышенный интерес к оккультизму, изучать гороскопы, верить астрологам. Его психологическая защита против манипуляции сознанием резко ослабляется.
Создание стресса в массовом сознании – испытанный прием. Для управления Парижем якобинцы тщательно культивировали «.нервозность». В 1790 г. Марат писал, что цель якобинцев – «постоянно поддерживать народ в состоянии возбуждения до того времени, когда в основание существующего правительства будут положены справедливые законы». Он отмечал, что влияние его газеты «Друг народа» обусловлено «страшным скандалом, распространяемым ею в публике».
Джон Рид, который близко наблюдал революции в России и Мексике, заметил: «В период острых кризисов человек не всегда правильным образом реагирует на происходящие события. Люди самых трезвых суждений, которые в обычное время никогда не принимали тех или иных фактов, не получив предварительно доказательства, верили самым диким слухам, не имевшим под собой никакой почвы».
Много исследований посвящено аномально высокой внушаемости больших масс населения Германии после поражения в Первой мировой войне. Массовое обеднение и деморализация привели к патологическим изменениям общественного сознания и к необычному легковерию, которые сделали его беззащитным против самой грубой манипуляции со стороны фашистов.
Длительный эмоциональный стресс, разрушающий защитные механизмы сознания, достигается с помощью резкого обеднения больших масс населения (особенно когда для этого нет видимых объективных причин вроде войны или стихийных бедствий). В докладе ВЦИОМ со ссылками на многие исследования в разных частях мира сказано: «Среднее падение личного дохода на 10 % влечет среди затронутого населения рост общей смертности на 1 % и рост числа самоубийств на 3,7 %. Ощущение падения уровня благосостояния является одним из наиболее мощных социальных стрессов, который по силе и длительности воздействия превосходит стрессы, возникающие во время стихийных бедствий».
Такие изменения могут служить действенным средством контролировать поведение населения, парализовать его волю. В результате обеднения большинство просто не имеет ни душевных, ни физических сил, чтобы заниматься чем-либо кроме жизнеобеспечения своих семей. Средний класс – это политически активный класс и база демократии, а демократия затрудняет манипуляцию сознанием.
В отличие от крестьян, городской человек лишен автономного жизнеобеспечения, и бедность (особенно угроза голода) – мощное средство контроля за его поведением. Эту идею развил уже Мальтус на заре капитализма, и обеднение рабочих при возникновении угрозы нестабильности вошло в политический арсенал правящего класса. Одновременно Запад создавал свою массовую опору – благополучное гражданское общество, сплоченное страхом перед голодными.
На Западе и в последние десятилетия прибегают к обеднению части населения с целью повысить эффективность манипуляции поведением масс. Так, например, отреагировала правящая элита на студенческие волнения 1968 г., которые поставили под угрозу гегемонию буржуазной идеологии. Духовные запросы молодежи переросли тогда манипулятивные возможности западной «индустрии образов». Для разрешения этого противоречия было два пути: или пойти навстречу возросшим запросам, сделать общество более открытым и справедливым – или снизить, «придушить» запросы, создав социальные трудности. То есть сдвинуться «вправо» и преобразовать часть общества в программируемую толпу. Правящие круги предпочли «придушить» запросы.
Исследования массового сознания во Франции 70-х годов показали, что примерно треть французов в своих ценностных ориентациях сдвинулась к циничному прагматизму, нацеленному на «выживание». Исследователи назвали этот новый стиль жизни, овладевший молодыми горожанами и распространенный во всех социальных слоях, «лисий реализм». Его характеризовали как «оборонительный динамизм», основанный на страхе перед кризисом и не ставящий созидательных целей.
Аналогично, с начала 70-х годов в США, удалось внедрить в сознание масс принцип: «не ожидать слишком многого от жизни и удовлетворяться тем, что есть». Чтобы снизить притязания и бунтарский дух, попросту затруднили людям жизнь (новый экономический курс получил название «рейганомика»). Один из студенческих лидеров США сказал в 1977 г.: «В 60-е годы было нетрудно быть идеалистичным и выступать за социальные перемены и все такое. Я думаю, что сегодняшние студенты до смерти напуганы своим будущим». Показательны ответы на вопрос о главной цели при поступлении в колледж в США. Если в 1970 г. 39 % студентов назвали «достижение финансового благополучия» в числе главных, то в 1984 г. так ответили 71 % – высокие помыслы 60-х годов удалось из голов вытеснить.
В СССР с 1990 г. стали назревать экономические трудности, быстро ухудшавшие личное благосостояние людей. В 1992 г. они приобрели обвальный характер, и произошло массовое обеднение населения. Внушаемость людей резко повысилась, их психологическая защита дала трещину (в дополнение к той, что была открыта в годы перестройки). На основании исследований, проведенных в 22 регионах России в течение 1990, 1993 и 1994 гг. директор Центра социологических исследований Российской академии государственной службы В.Э.Бойков выдвигает важный тезис: «В настоящее время жизненные трудности, обрушившиеся на основную массу населения и придушившие людей, вызывают в российском обществе социальную депрессию, разъединяют граждан и тем самым в какой-то мере предупреждают взрыв социального недовольства». Придушившие людей! Точнее не скажешь.
Другая большая технология создания психологического стресса – утомление граждан. Оно не сводится к утомлению нуждой. К нужде добавляется опустошенность, вызванная непрерывным повторением угроз (кризиса, действий террористов, войны и т. д.), пошлостью, которая нагнетается через слово, жесты, образы и действия. Человека утомляет принижение его устремлений, осмеяние идеалов, отвлечение его к низменному. Это – сравнительно новый прием власти. Успешное утомление ведет к тупости, утрате воли.
Создание «нервозности», нагнетание угроз и страхов с целью держать население в состоянии непрерывного стресса становятся во время кризиса принципом информационной политики СМИ. Ниже в таблице показаны результаты опроса, проведенного в 1994 г. в ряде городов РФ. Оценки настроения людей после просмотра блока новостей главных каналов телевидения красноречивы.
