– Осталось родить коронную фишку, – подытожила Лариса.
В памяти чрезвычайно кстати всплыл Сашин рассказ: как он готовился к байкерству два года, впервые выехал на улицу на своем чоппере и сразу загремел в милицию. «Коронная фишка» мгновенно родилась в голове. Фигуристка жестами показывает трибунам – дескать, поддерживайте меня как следует, не жалейте ладошек, сейчас я покажу вам высший класс! И начинает длинный-предлинный заход на прыжок. Катится на одной ноге на ход назад, потом меняет ее на другую и, когда наконец собирается оттолкнуться, грохается на ровном месте.
Когда Сергею Васильевичу доложили, что показательный танец на мази, и пересказали его содержание, он заметил: – Идея неплоха, но предъявляет к тебе серьезные требования. Чтобы иметь право изображать неумеху, нужно выступать безупречно в основных видах программы… Впрочем, я уверен, что так оно и будет.
Глава 32 Дидакшены и компоненты
На следующей диспансеризации Маша разглядела все буковки на нижней строчке. Приучилась спать днем, если не было тренировки, и уже не испытывала утомления по вечерам. От анемии тоже не осталось следа. Только левая нога изредка побаливала.
В программе нынешнего сезона стоял и тройной флип, и каскад из тройного лутца, двойного тулупа и тройного и риттбергера, и дорожки шагов на четвертый уровень. Кроме того, Машу зачислили в основной состав сборной. Сергей Васильевич «прогонял» ее произвольную программу от начала до конца по пять, семь, десять раз за тренировку; однажды Маша заметила, как Вероника следит за ней из-за бортика и шевелит губами – подсчитывает стоимость элементов. У самой Вероники программа была крайне сложная, но и Машина произвольная ей не уступала. Мало того – в рейтинге ИСУ они оказались на соседних строчках: Маша шла сразу за Вероникой, и разрыв по баллам был совсем ничтожным. В любой момент они могли поменяться местами…
В самом начале сезона им обеим предстояло участие в этапах Гран-при. Главной задачей было пройти в финал. Выступить разрешалось на одном или двух из семи этапов; Машу, как и Веронику, поставили на два. В зависимости от того, какое место фигурист занимал на этапе, ИСУ начисляла ему очки: за первое место – пятнадцать, за второе – тринадцать, за третье – одиннадцать. Потом заработанные на обоих этапах очки складывались, и в финал отбирались восемь фигуристов с самым большим количеством очков. Когда фигурист недобирал очки, у него оставалась надежда попасть в тройку запасных; если кто-то из финалистов сборной заболевал или получал травму, запасной заменял его в финале.
За выступления в серии Гран-при полагались и баллы в рейтинге ИСУ. За первое место на этапе фигурист получал двести пятьдесят баллов, а за выигрыш финала – целых шестьсот.
– Чем выше вскарабкаешься в рейтинге, тем в более сильную разминочную группу попадаешь на всех международных стартах, на европейском и мировом чемпионатах, – объяснял Сергей Васильевич. – А это уже само по себе дорогого стоит. Судьи смотрят на тебя с заведомым уважением, с полезной для тебя предвзятостью. Если попала в сильнейшую группу – значит, в мире фигурного катания ты чего-нибудь да стоишь!
Он уверял Машу, что насквозь видит ее иностранных соперниц, которые хоть чего-то стоят, знает их возможности, слабые места и технический потолок, и что на обоих этапах она, несомненно, должна занять высокие места, может быть, даже победить. И Маша принималась подсчитывать баллы, которые заработает за эти победы. Одергивала себя, что делит шкуру неубитого медведя, но ничего не могла с собой поделать, как скупой рыцарь, который перебирает и пересчитывает богатства в заветном сундуке. Получалось, что за победу в финале она окажется в рейтинге выше всех российских фигуристок…
Этап Гран-при в австрийском Линце для Маши был первым заграничным стартом. Правда, в прошлом году она съездила на юниорский чемпионат мира, но проводился он почти дома, в Белоруссии. Другое дело – Австрия. Больше никто из группы не ехал в Линц, и Маша запсиховала. Чужой язык, чужой воздух, чужие люди. На европейском катке, более узком по сравнению с теми, на которых ей доводилось кататься, она как пить дать врежется в бортик. Ее поселят в одном номере с главной соперницей, а та окажется врединой похлеще Вероники. Лед будет недостаточно скользким, освещение – чересчур ярким. И кто знает, как отнесутся к единственной российской фигуристке на всем этапе… Словом, Маша боялась чего-нибудь непредвиденного.
– Ты тут сильнее всех, – убеждал ее Сергей Васильевич. – Тебе грех не получить первое место. У тебя все стабильно вдоль и поперек. Ни на чем не можешь срезаться!
Но непредвиденное все-таки случилось.
После короткой программы одиночников и танцоров отправили на экскурсию по городу. Под предводительством женщины-экскурсовода они обошли главную площадь Линца, Хауптплац, – колоссальную, просто необозримую, с двадцатиметровой мраморной колонной Святой Троицы посередине. Экскурсовод на ходу рассказывала (на чеканном, почти без акцента, английском), что когда-то Линц назывался Ленцией, что построили его древние римляне в каком-то году до нашей эры на месте еще более древнего поселения кельтов, крепости Лентос. Что в семнадцатом веке Линц некоторое время был главным городом, что столицей его провозгласил Фридрих Третий, император Священной Римской империи, последний император Средневековья. Девушка-итальянка из танцевальных пар, смешно коверкая английские слова, поинтересовалась: разве Римская империя не перестала существовать в начале нашей эры? На это экскурсовод оскорбленно раздула ноздри и ответила, что Священная Римская империя существовала до начала девятнадцатого века, и Маша испугалась своему невежеству: она тоже считала, что Римская империя – это нечто доисторическое. Но, поглядев на растерянные лица остальных, поняла, что она тут не единственная невежа, и успокоилась.
Тем временем экскурсовод завела их в Старую Ратушу – в музей, название которого она перевела как «Происхождение Линца». На лестничной площадке они поглазели на внушительных размеров часовой механизм, открытый для обозрения – это были колеса и шестеренки часов, которые украшали Ратушу снаружи. А когда спустились обратно на площадь, откуда-то сверху раздался музыкальный перезвон. Все было подумали, что бьют часы, но экскурсовод пояснила, что это «оркестр колоколов», который исполняет популярные австрийские мелодии несколько раз в день. И повела группу к Старому Собору, который когда-то был церковью мужского монашеского ордена иезуитов. Снаружи собор выглядел довольно невзрачно: две невысокие зеленоватые башни с куполом посередине. Зато внутри оказался невероятно помпезным: колонны из розового мрамора с фантастически замысловатой резьбой, купол, изукрашенный золотым орнаментом, статуй хоть отбавляй, а алтарь такой гигантский, что буквально подавлял своими размерами. Экскурсовод горделиво подчеркнула, что над алтарем висит полотно «Святой Алоиз» самого Антонио Белуччи, и с торжеством воззрилась на группу, как бы ожидая, что при этом известии все упадут в обморок. Маша впервые слышала про художника Белуччи, но прежде чем снова пугаться своему невежеству, покосилась на других. Которые, судя по их лицам, тоже никогда не слышали этого имени.
