– Ёшки-блошки, что это? – сглотнул косморазведчик.
– Туда не пойдем! – поспешно выпалил Шершень.
– И все-таки, что это?..
– Не знаю… И знать не хочу!
Сталкер выглядел настолько не в своей тарелке, что Плюх искренне удивился: хоть нагромождение различных фиолетово-пурпурных фигур и выглядело необычно, чужеродно на этой вполне обыденной равнине, но ничего по-настоящему пугающего разведчик в нем все же не находил. Впрочем, тут сказывалась, возможно, и особенность его профессии, которая и подразумевала знакомство со всем необычным и чужеродным.
– По-моему, весьма любопытная композиция, – сказал Плюх, отчасти для того, чтобы поддеть Шершня.
– Она и правда чужая, – подала голос Илона. – Таких в Зоне еще парочка имеется. Ну, почти таких. Наши говорят, что это поселения, но не людей. И пойти посмотреть, что там, отчего-то никого не тянет. Меня, кстати, тоже.
– Почему они думают, что это не людские поселения? Оттуда кто-то выходил?
– Не знаю. Вроде бы нет, но пусть уж и правда лучше не выходят. И я согласна с Шершнем, нам туда тоже лучше не соваться. Тем более незачем. Мне и Лазаревки хватило.
– Лазаревка-то как раз вполне человеческое поселение. Было, во всяком случае. Но мне вот интересно: а почему, сколько мы ни ходим, а по-настоящему людского поселка, где сейчас кто-то обитает, нам так и не встретилось?
– Потому что там нам тоже нечего делать, – проворчал сталкер. – Я тебе уже говорил: все годные для жилья поселки заняты, так-на. Сколько за них крови пролито – жуть. До сих пор нет-нет да и заварится драчка. И сунься мы куда без приглашения – точняк по репе схлопочем, если не пулю меж глаз. Вот я и веду тебя так, чтобы эти поселки в стороне оставались.
– А посмотреть было бы интересно… – сказал Плюх. – Вот ты, Забияка, тоже ведь в поселке живешь?
– В поселке, разумеется. В Новоромановске. Только мы его ни у кого не отбирали, а сами построили. А поначалу и вовсе в вагонах жили.
– Как «в вагонах»? Почему?
– Так мы же в поезде ехали, когда Зона образовалась. У государя возле Сочи летняя резиденция, вот он и следовал к месту отдыха. Мы, разумеется, его сопровождали. Два последних вагона были отданы для штабных офицеров и взвода охраны. Папа… полковник Соболев ехал в следующем за императорским вагоне, но как раз перешел по делам в штабной. На свою беду… Тут наши два вагона Зона от состава и оттяпала. Повезло в том, что возникла она не в один миг, сперва начались в атмосфере завихрения, багровые сполохи, молнии одна за другой засверкали. Машинист, видимо, почуял неладное и остановил состав. Кабы не это, то мы бы, поди, руки-ноги да шеи переломали, а так лишь душевными травмами отделались. Сперва-то думали: война, артобстрел императорского поезда. А скоро узнали, что и того хуже. Страшно было – не сказать как. Бывалые офицеры глаза ладонями закрывали да под лавки вагонные прятались. Ну, потом пообвыклись, куда денешься. Стали отстраиваться. Оружия у нас и своего для начала имелось достаточно, это потом уже на местное пришлось перейти – патроны здесь другого калибра, так что артефакты у «контактеров» лишь на провиант да инструменты меняли. Пилы, топоры, молотки, гвозди, рубанки с фуганками… Так Новоромановск и возвели божьей милостью. Обжились, никого не трогаем, но и сами никому спуску не даем. Одно плохо, из женщин я одна только. Однако три семейные пары все ж и у нас образовались – молодые офицеры ходили сватать невест в соседних поселках. Троих вот сосватали, пятерым отказали…
– А те, у кого жены дома остались? – заинтересовался Шершень, для которого, похоже, этот рассказ тоже стал новостью.
– Те ждут, когда Зона исчезнет и домой можно будет вернуться, – сухо ответила девушка. – Офицер-двоеженец – нонсенс, неужто не ясно?
– Да уж, – вздохнул косморазведчик, у которого снова резко испортилось настроение. – Давайте-ка двигать дальше.
Он сделал уже пару шагов, как заметил вдруг чуть впереди и справа нечто темное. Сначала показалось, что к шлему пристала травинка. Но, проведя сначала по «стеклу» рукой, а потом повернув голову, понял, что темная полоса не была иллюзией. Примерно в сотне шагов справа начиналась темная полупрозрачная стена высотой примерно в три и длиной не менее пяти десятков метров.
– По-моему, я вижу «тормозилку», – вновь остановившись и вытянув в ту сторону руку, сказал Плюх.
– А я, по-моему, вижу наш крантец, – пробормотал сталкер.
– Зачем же так сразу-то, – решил успокоить его косморазведчик. – Она в стороне, мы ее не зацепим, я ведь вижу.
– Ты не туда смотри, ты вон туда глянь, так-на, – мотнул вперед головой Шершень.
Глава 23
Сталкер даже издали понял, что это «камнелобые» – обезьяноподобные, но разумные и ужасно злобные твари. Да не два-три, и не десяток даже, а с полсотни, не меньше. Потому и сказал про «крантец». Спастись можно было только одним способом – убежать. Но «камнелобые» их уже точняк увидели, так что бежать было некуда. Оставалось лишь принять бой. Последний, чуйка подсказывала, в жизни. Потому что победить вооруженных «камнелобых», которых в шестнадцать – не считать же за бойца «кузнечика»! – раз больше только по количеству… Это, как Забияка тут брякнула, нонсенс. А ведь в лапах у долбаных орангутангов не «Печенги» даже, а как раз недавно помянутые «Ковдоры». Пусть не у всех, у десятка-полутора, так и этого, так-на, за глаза хватит.
Ага, Плюх их тоже увидел. На его бластер-шмастер одна и надежда. Только вот заряду в том мало… Ну хоть, может, пугнуть гадов хватит. А девчонка молодец, нехреново держится, вон как в «Никель» свой уцепилась. Но толку-то с того «Никеля»!.. Если только в глаз попадешь. «Камнелобые» – они потому и «камнелобые», что лбы у них точно каменные, – пуля не берет. И сами вон горы волосатых мускулов в полтора-два центнера весом, все под два с половиной и выше метра ростом. В такого раз десять нужно в упор попасть, пока он хотя бы почешется.
А вот бегать слишком быстро не могут, вес не дает. Это радует, но не особо – все равно догонят. А нет – из «Ковдоров» достанут.
– Имела с ними дело когда-нибудь? – спросил Шершень у девчонки, после того как по его примеру все они снова вернулись в лесок и залегли за деревья.
– Пару раз, – коротко бросила та. – Но у нас было численное преимущество.
– Сдуру не пуляй, по глазам целься.
– Знаю.
– Почему по глазам? – спросил посуровевший Плюх.
– Иначе не убить – лбы каменные. И живучие, как холера в крапинку. Но к тебе это не относится. Ты хреначь бластером по телу, чтоб как спички пыхали. Авось другие зассут лезть.
– Заряда почти не осталось.
– Ну хоть разок шмальни как следует, так-на!
– Попробую… Ближе пусть подойдут.
«Камнелобые» меж тем перли напропалую. До первых из них было еще метров двести, когда послышался дробный стрекот «Ковдоров». Блямс, которого перед этим косморазведчик на пару с девчонкой с большим трудом уложили за большой камень, подпрыгнув, намылился драпать.
