На перестрелку откуда-то выползает исполинский паук и
начинает поливать нас очередями из вросшего в морду пулемёта. Мне приходится
вмешаться. Две ракеты — коту под хвост… точнее пауку под жвалы. Наступает
тишина, лишь выбравшийся из машинки ребёнок плачет, сидя на корточках.
— Пошли, — решаю я. Теперь уж придётся отвести ребёнка в
укрытие, и получить честно заработанную амуницию.
Мы перебираемся через разорванную пулемётным огнём изгородь,
идём к мальчику. Я чуть отстаю, ковыряю ногой остатки паука, прикидывая, не удастся
ли приспособить его пулемёт к огню с руки.
Слизь, хитин и осколки железа. Искать нечего.
Неудачник подходит ко мне, бережно держа малыша на руках. И
я невольно проникаюсь к нему симпатией. Он дурак, он отключил таймер и
заблудился в глубине, но он всё-таки неплохой человек.
— Где твои родители? — спрашиваю я мальчика в надежде, что
программка не очень сложная и не потребуется тратить время на уговоры и заботу.
Мальчик молча тычет рукой в здание поодаль. Ну слава богу…
Идём к зданию, я держу гранатомёт наизготовку, ибо Неудачник
небоеспособен.
Входная дверь меня настораживает. Она сорвана с петель и
скрипит, хоть ветра и нет. За ней — темнота. Окна в здании поросли изнутри
синим мхом.
— Там? — уточняю я. Мальчик кивает.
Заношу ногу над порогом.
— Простите… — отчётливо шепчет малыш, — они сказали,
отпустят маму, если я…
В последнее мгновение я успеваю отпрыгнуть назад, и струя
огня проходит мимо. Внутри здания что-то грузно шевелится и тяжело
перекатывается по полу. Выпускаю в проём свою последнюю гранату.
Взрыв, но звуки только становятся громче. Малыш ревёт,
вырывается из рук Неудачника. Тот пытается удержать его, но ребёнок царапает
его по лицу, выскальзывает и бросается в дверь.
— Мамочка! — слышится его тонкий крик. Потом что-то гулко
чавкает и наступает тишина.
— Вот так сходили за пивом… — говорю я, хватая Неудачника за
плечо и оттягивая от здания. Он, похоже, готов броситься вслед за мальчиком,
прямо в гостеприимную пасть неведомого чудища.
— Почему? — шепчет Неудачник, поворачиваясь ко мне. — Почему
он так поступил?
Объяснять ему логику создателей уровня бесполезно. Он явно
принимает происходящее всерьёз.
— Мальчика заставили заманивать проходящих в засаду, —
говорю я. — Угрожали убить его маму. Вот он и подчинился.
Неудачник молчит, словно обдумывая мои слова. Потом
спрашивает:
— А зачем он побежал в дверь?
По крайней мере мой подопечный немного разговорился.
— Испугался за свою мать.
— Надо им помочь, — беря винтовку поудобнее, говорит
Неудачник. Он явно готов лезть к чёрту в пасть.
— Они уже мертвы! — кричу я. — Они погибли, поверь мне!
Он верит и опускает оружие. Слава богу, по крайней мере он
не требует отомстить за несчастного ребёнка.
Мы идём дальше.
У меня пустой гранатомёт, у Неудачника винтовка с десятком
патронов. Хорошо мы снаряжены. Чудесная прогулка. А когда я замечаю краем
глаза, что метрах в ста стоит человек, наблюдая за нами, настроение у меня
окончательно портится.
— Сними его, — командую я. Неудачник недоумённо
поворачивается ко мне.
— Зачем?
Правильно. Если он верит в происходящее, то стрелять по
людям не станет. Славный он человек.
— Дай оружие! — требую я, вглядываясь в незнакомца. Алекс
или нет? Эх, где мой бинокль…
— Не дам! — твёрдо говорит Неудачник и прячет оружие за
спину.
Даже спорить не хочется. Стою, вглядываясь в чужака. А тот
тоже изучает нас, потом делает шаг за угол здания и исчезает из вида.
Вроде бы не Алекс.
— Идём, горе ты моё, — говорю я.
Через полчаса наше положение немного улучшается. Багровые
облака в небе расходятся, обнажая свирепое южное солнце. Мы почти у выхода из
Диснейленда, Неудачник ухитрился отбить нападение двух паукообразных монстров,
я нахожу заряды к гранатомёту и плазмоган с одной энергетической ячейкой. Жить
становится веселее.
Мы делаем привал в тени разрушенной пиццерии.
На этот раз Неудачника не приходится уговаривать поесть. Он
сосредоточенно жуёт последний сэндвич, я наблюдаю за ним. Мне еда не нужна, но
мог бы и предложить поделиться, ламер…
— Почему ты хотел убить того человека? — спрашивает
Неудачник.
Говорить ему, что нам пригодилось бы чужое снаряжение, я не
решаюсь.
— Он мог напасть на нас.
— Нет. Дик хороший.
— Дик?
— Да. Он пробовал мне помочь. Сегодня утром.
Мозги у меня скрипят от натуги.
Значит, за нами следит один из дайверов «Лабиринта»? Не
вмешиваясь, не предлагая помощи, но и не мешая.
Странно всё это.
— Анатоль тоже хороший? — кидаю я пробный шар.
Неудачник энергично мотает головой. Но объяснять причины
своей неприязни ко второму дайверу не пытается.
— А я? — мне становится интересно. Неудачник перестаёт
жевать. Думает.
— Ещё не знаю, — выносит он заключение. Потом извиняющимся
тоном добавляет: — Скорее, хороший.
Завязавшуюся беседу прерывать не стоит. Я осторожно беру
Неудачника за руку и говорю:
— Ты понимаешь, что вокруг — виртуальная реальность?
— Да.
Прекрасно. Это уже половина дела!
— Парень… как тебя звать?
— Я не могу сказать, — с явным сожалением признается
Неудачник.
— Ты уверен?
— Не могу.
— Парень, ты находишься в виртуальности уже полтора суток.
Это много, очень много. Твоё тело устало, ему нужен отдых, пища, вода…
Надеюсь, что мой голос звучит вкрадчиво как у гипнотизёра…
— Мне надо выйти, — соглашается Неудачник.
— Я тебе помогу, — вновь обещаю я. — Мы уже рядом. Но если
что-то сорвётся, то проще будет помочь тебе другим способом.
Неудачник заглатывает остатки сэндвича и вопросительно
смотрит на меня.
— Скажи свой сетевой адрес, — прошу я. — «Лабиринт» сообщит
твоим провайдерам, они пошлют человека, и тот выведет тебя из глубины вручную.
В этом нет ничего постыдного, клянусь. Такое со всеми случается.
