Единственное, что он смог придумать — пройти её до конца. И
он прошёл, хотя это оказалось гораздо сложнее, чем раньше.
Лёгкая рана становилась теперь не просто уменьшившимся
процентом жизненных сил на экране, а тем, чем и должна быть рана. Болью,
слабостью, страхом. Он обнаружил, что залитый кровью пол становится скользким,
что каменная плита, за которой скрывается тайник с патронами, очень тяжёлая,
что гильзы горячие, а отдача от гранатомёта едва не сбивает с ног. Эликсир,
восстанавливающий здоровье, имел неприятный горький вкус. Бронежилет оказался
сделанным из тонких металлических пластинок и довольно лёгким на теле — зато
слишком просторным и с неудобными завязочками на спине. Часа через три стал
заедать курок дробовика, его приходилось давить медленно и плавно, покачивая
пальцем в разные стороны.
В пять утра он прошёл игру до конца. Чудовища были
повержены. На каменной стене перед ним проступило игровое меню, и он с воплем
ткнул дуло дробовика в слово «выход».
Иллюзия рассеялась. Он сидел перед мирно гудящим
компьютером, глаза слезились, клавиатура под закостеневшими пальцами была
разбита вдрызг. Западала кнопка, которую он в игре принимал за спусковой
крючок.
Паренёк отключил компьютер и уснул прямо на стуле. Пришедшие
на работу сотрудники увидели, что всё тело у него покрыто синяками.
Он рассказал о случившемся, и, разумеется, ему никто не поверил.
Только к вечеру, вспоминая случившееся, он вспомнил о медитационной программе
Дибенко и заподозрил неладное.
Через неделю лихорадило весь мир. Корпорации, за исключением
продающих компьютеры и программы, несли миллиардные убытки — всем, от программистов,
до секретарш и наборщиц, хотелось воочию побывать в киберпространстве.
С лёгкой руки Дибенко программа получила название «дип» и
начала шествовать по миру. Впереди ещё были исследования, доказавшие, что около
семи процентов людей неподвластны глубине, а пребывание в виртуальности более
десяти часов в день может привести к нервным расстройствам и
псевдошизофреническому синдрому. Месяц оставался до первой смерти в
виртуальности, когда пожилой мужчина, чей истребитель сожгли в космической
схватке над планетой разумных фиолетовых рептилий, умер от инфаркта прямо за
клавиатурой компьютера.
Это уже не могло никого остановить или напугать.
Мир погрузился в глубину.
«Микрософт», «ИБМ» и компьютерная сеть «Интернет» создали
Диптаун.
Главным преимущество дип-виртуальности была простота. Не
надо детально прорисовывать здания и дворцы, лица людей и детали машин. Лишь
общие очертания и мелкие, узнаваемые детали. Коричневая стена, поделённая на
прямоугольники — кирпичная стена. Голубизна сверху — небо. Штаны синего цвета —
джинсы.
Мир нырнул. И возвращаться на поверхность не собирался. В
глубине было куда интереснее. Пусть она оставалась доступной не всем, но
интеллектуальная элита присягнула на верность новой империи.
Глубине…
11
Когда я очистил компьютер от вируса-открытки и упаковал
добытый файл — теперь он будет выглядеть в виртуальности как обычная дискета —
наступила полночь. Голова больше не болела, спать не хотелось совершенно. Кто
же из обитателей Диптауна спит ночью?
— Вика, перезагрузка, — скомандовал я.
Задумчивое женское лицо на экране нахмурилось.
— Правда?
— Конечно.
Экран слегка померк, изображение размазалось. Потом
компьютер замигал индикатором твёрдого диска, перегружаясь. Машина у меня
несерьёзная, «пентиум», но менять её на более совершенную руки не поднимаются.
Старый конь борозды не испортит.
— Добрый вечер, Лёня, — сказала Вика. — Я готова к работе.
— Спасибо. Подключайся к Диптауну… через обычный канал.
Защёлкал модем, набирая номер. Я натянул шлем, сел.
— Соединение на двадцать восемь восемьсот, канал стабильный,
— сказала Вика.
— Включай дип.
— Выполнено.
Голубизна, белая вспышка в центре экрана, потом —
разноцветье.
Как ты смог создать дип-программу, Дима? Со своей
расшатанной психикой, дилетантскими познаниями в психологии, самыми
элементарными знаниями в области нейрофизиологии? Что тебе помогло?
Сейчас, когда ты богат и знаменит, что ты пытаешься сделать?
Понять собственное озарение или придумать что-нибудь ещё более удивительное?
Или просто распутничаешь и куришь травку в своё удовольствие? Или бродишь дни и
ночи напролёт по улочкам Диптауна, смотря на дело рук своих?
Я хотел бы знать. Но — не оказаться на твоём месте. Ибо ты
просто рядовой житель виртуальности, со всеми своими миллионами и прототипом
«восьмёрки» в качестве домашнего компьютера. Глубина держит тебя так же цепко,
как провинциального программиста из российской глубинки, месяцами копящего
деньги на визит в Диптаун.
Ты не дайвер, Дима. И потому я счастливее тебя.
…Комната та же, но за окном всполохи рекламы и лёгкий шум
машин.
— Всё в порядке, Лёня?
Оглядываюсь.
— Да. Я пойду, погуляю, Вика.
Беру со стола дискету с добытым файлом, прячу в карман. На
полке, среди десятка книг и стопки сидишников, лежит плейер. Засовываю в него
диск «ЭЛО», надеваю наушники, включаю. «Roll Over Beethoven». Чего и хотелось.
Под бодрую музыку выхожу из квартиры, запираю дверь.
На этот раз жучков нет. На тротуаре я поднимаю руку, торможу
такси. Водитель на этот раз — пожилой, грузный, очень интеллигентный мужчина.
— Компания «Дип-проводник» рада приветствовать вас, Лёня!
Киваю, сажусь:
— К ресторану «Три поросёнка».
Водитель кивает, этот адрес ему известен. Едем быстро, пара
поворотов — и перед нами странное здание — частично каменное, частично
деревянное, частично из соломенных циновок. Захожу в давно знакомый
ресторанчик, осматриваюсь.
Помещение поделено на три части — блюда восточной кухни
подают в той, что выстроена из циновок, европейскую можно отведать в каменной,
русскую, естественно, — в деревянной.
Есть мне не хочется. Виртуальная еда субъективно насыщает, и
когда у меня полный финансовый напряг, я начинаю питаться в «Трех поросятах».
Но сейчас надо просто дождаться подельщика.
Иду прямо к стойке бара, за которой стоит плотный молодой
мужчина, на ходу стягивая наушники.
— Здравствуй, Андрей.
Иногда хозяин ресторана сам обслуживает виртуальных
клиентов. Однако сегодня явно не тот случай. Глаза бармена оживляются, но это
чисто механическая любезность:
