– Знаковая фигура у австрийцев – Моцарт! – сказал, улыбаясь, Игорь. – Куда ни глянь, везде его изображения, как, впрочем, и твоей любимой Сисси!
– Еще у них есть замечательный художник – Густав Климт! – подхватила Лиза. – В витрине каждого сувенирного магазина выставлены всякие штуки, на которых репродукции его картин. Не всегда удачные, конечно…
– Я не знаю Климта… Впрочем, я художниками как-то не очень интересуюсь…
– Моя мама очень его любит, поэтому я знаю. У нас дома альбом с его картинами есть, хотя… сейчас все, что хочешь, можно найти в Интернете.
– Ну и что же в нем хорошего, в этом вашем Густаве?
– Его картины очень декоративные, яркие, глаз радуют. Одно время он очень любил золотистую гамму красок, и потому они часто кажутся наполненными солнцем. И потом… они символичны… В них очень много смысла. И… представь… – Лиза посмотрела на Игоря хитрым взглядом. – …Климт в основном изображал женщин, а лица мужчин почти всегда скрыты!
– Почему?
– Не знаю…
– А какая из его картин самая знаменитая? Может, я все же видел?
– Наверняка! Самая знаменитая – «Поцелуй»! – После того, как сказала название, Лиза смущенно замолчала. Вдруг Игорь еще подумает, что она на что-то намекает, а она вовсе не намекает. Эта картина Климта действительно самая знаменитая.
Игорь тоже заметно смутился, как-то съежился, а потом опять очень тихо сказал:
– Если ты думаешь, что я… То есть я ничего такого… Только как ты захочешь… – Потом он вдруг остановился, повернулся к Лизе, распрямил плечи и уже очень твердым голосом спросил: – А у тебя в Питере есть парень?
– Нет… А у тебя? Ну… в смысле… девушка…
– Тоже нет…
– Но мы слишком далеко друг от друга живем…
– Что далекого-то? Всего ночь в поезде. А если на «Сапсане», то вообще только четыре часа ехать.
– На «Сапсане», наверное, дорого…
– Наверное… Но ведь не дороже, чем на самолете в Вену!
– Кто его знает… И потом…
– Что «потом»? – насторожился Игорь, будто сразу понял, о чем пойдет речь.
Лиза тяжело вздохнула и все-таки продолжила:
– Понимаешь… Саша… она…
– Да все я знаю про Сашу, – тут же перебил Колесниченко. – Только слепой не заметил бы ее взглядов! Но мне не нравятся такие!
– Какие?
– Такие! Как она! Громкие! Самоуверенные! Которые все ненавидят! Считают свое мнение самым главным и правильным! Да с ней с ума сойдешь!
– Вот ты не прав, Игорь! Я сначала тоже ее просто испугалась! Нам в одном номере жить, а тут такие громы и молнии! – зачастила Лиза. – А потом поняла, что у нее просто такой способ самозащиты!
– От кого?!
– Да от всех, кто может обидеть!
– Интересно, кто это возьмет на себя смелость эту Сашку обижать?! Да от нее все инстинктивно будут держаться подальше!
– Ну… я не знаю, может, у нее был какой-то печальный опыт… Она не рассказывала… Но… понимаешь, я уже видела ее другой! Она такая же, как все, ранимая, уязвимая!
– Не замечал…
– А ты приглядись!
Игорь опять остановился прямо против небольшого прудика, в котором купали свои ветви плакучие ивы. В свете фонаря некоторые уже пожелтевшие узкие листочки, усыпавшие недвижимую поверхность воды, казались золотыми перышками невиданных птиц. Молодой человек смерил Лизу напряженным взглядом и спросил:
– То есть ты таким образом даешь мне от ворот поворот?
– Нет! Что ты! – Лиза испугалась, что Игорь обидится и все между ними закончится, еще толком и не начавшись. – Просто… мне ее жаль…
– А ты… Что ты сама думаешь… про себя и… меня?
– Я не знаю, что думать… Нет никакого опыта… Но у меня что-то сжимается в груди, когда тебя вижу, – честно ответила Лиза. – А раньше никогда так не сжималось…
– Вот и у меня тоже… – отозвался Игорь, а потом уже весело добавил: – А давай отметим это сжимание в какой-нибудь кафешке! На ужин-то мы опять опоздали!
Лиза взглянула на часы, протяжно ойкнула, а потом сказала:
– А вдруг евриков не хватит?
– Да я взял с собой побольше! Специально! Думаю, вдруг ты согласишься! И ведь ты соглашаешься, да?
Лиза улыбнулась, кивнула, Игорь взял ее за руку, и они бок о бок пошли к выходу из сада. Уже на улице он сказал:
– Понимаешь, быть в Вене и не попробовать их фирменный торт – это просто преступление! Мне мама велела непременно съесть хотя бы кусочек!
– А что это за торт?
– Для русского уха у него весьма неблагозвучное название – Захер, но такова была фамилия кондитера, который этот торт изобрел.
– И что в нем особенного, в этом торте? Наверно, целая башня из крема!
– А вот и не угадала! Это очень простой круглый тортик. Внутри – абрикосовый джем, а покрыт он всего лишь шоколадной глазурью!
– И все?! И что тут такого?
– Мне мама рассказывала, что этот кондитер впервые изобрел такую шоколадную глазурь, под которой можно было сохранить торт на долгое время не черствеющим. А изобрел совершенно случайно! Он тогда еще был и не настоящим кондитером, а только его учеником! Еще мама сказала, что настоящий «Захер» вряд ли удастся попробовать. Его изготавливают только при отеле, который так же и называется. Его делают вручную, без всяких миксеров, очень красиво упаковывают, а потому он дорогой, а в отель нас вообще не пустят. Правда, во многих кофейнях можно купить попроще, но очень похожий на настоящий! Вон как раз кафешка! Двинули туда!
Поскольку Игорь немножко знал немецкий, он сумел договориться с официантом, чтобы тот принес Лизе чаю, ему – кофе с молоком и обоим по кусочку «Захера».
– Ой, он, оказывается, весь шоколадный! – воскликнула Лиза, когда перед ней поставили тарелочку. – Я такой люблю! – Она немедленно отправила кусочек в рот, проглотила и сказала: – Прямо тает во рту, но…
– Что «но»? – тут же спросил Игорь.
– Честно говоря, моя мама печет шоколадный торт без всякого названия, так вот он – ничуть не хуже!
– Согласен! Моя тоже умеет, но здесь фишка в том, что «Захер» может недели две не черстветь без всякой упаковки!
– Ну… это наверно тот, настоящий, который вручную делают…
– Наверно!
Потом Лиза попросила Игоря купить кусочек торта для Саши. Он легко согласился. Чтобы не помять сие кондитерское произведение, долго гулять по Вене не стали, сразу отправились в отель. В холле, перед тем как разойтись с Лизой по разным этажам, Игорь спросил:
– А завтра мы с тобой еще погуляем по Вене? Одни?
Лиза сказала:
