«Юрий Носенко — избалованный условиями жизни человек, ведущий себя с сослуживцами высокомерно и грубо, игнорирующий начальника отделения, к тому же склонный к употреблению спиртных напитков. Дружбу Носенко стремится водить с людьми, занимающими высокое положение. Вербовку иностранцев проводил на компрометирующих материалах, ибо для осуществления ее на идеологической основе он недостаточно подготовлен».
…Находясь в Женеве, Носенко обратился к американскому дипломату с просьбой о конфиденциальной встрече. Дипломат известил об этом резидента ЦРУ в Берне, и в конце концов Носенко попал к Джорджу Кайзвальтеру, знаменитому «охотнику за скальпами» — вербовщику потенциальных предателей из числа сотрудников советских спецслужб. К тому времени в активе Кайзвальтера уже были вербовки Петра Попова и Олега Пеньковского, оба — полковники ГРУ, а также генерал-майора ГРУ Дмитрия Полякова.
Носенко изъявил готовность передать ЦРУ секретную информацию за 900 швейцарских франков. Он также попросил достать ему лекарство для дочери, страдавшей бронхиальной астмой и в то время находившейся на излечении в больнице.
На все условия Кайзвальтер ответил согласием, и тут «инициативника» понесло…
Носенко передал Кайзвальтеру сведения о вербовочных подходах КГБ, как состоявшихся, так и намечаемых, к нескольким дипломатам-англосаксам с нетрадиционной сексуальной ориентацией.
Среди названных Носенко лиц был посол Канады в СССР Джон Уоткинс, сотрудник разведывательного управления Адмиралтейства (министерство ВМС) Великобритании Джон Вассал и Джозеф Олсоп, обозреватель газеты «Нью-Йорк геральд трибюн», близкий друг президента США Джона Кеннеди.
Также Носенко снабдил Кайзвальтера развернутой информацией о прослушивающих устройствах в здании американского посольства на Садовом кольце. Более того, он указал конкретные места, где они размещены. Всего их было 42, и находились они в бамбуковых трубках за обогревательными батареями.
Таким же способом прослушивалась и дипмиссия ФРГ, где посол, намереваясь издать свои мемуары, каждый вечер диктовал секретарю отчет о событиях дня, включая переписку с Бонном, НАТО и послами других стран, не подозревая, что вещает прямо в микрофоны звукозаписывающей студии КГБ.
Предатель рассказал Кайзвальтеру и о системе использования «шпионской пыли» — порошка, наносимого на одежду или почтовую корреспонденцию с целью отследить их перемещения.
Помимо этого Носенко подробно сообщил об операциях КГБ в Женеве, что было весьма важно для американцев с разведывательной точки зрения, так как там постоянно проводились всякого рода международные форумы.
В заключение с добровольным «кротом» был выработан план будущих встреч. Носенко согласился на дальнейшие контакты при одном условии: они не должны происходить на территории СССР, где, по его мнению, это чрезвычайно опасно. Было решено, что, оказавшись за рубежом, он пошлет телеграмму на контролируемый ЦРУ адрес.
О переходе к противнику он не заикался, наоборот — стремился вернуться домой к больной дочери.
На прощание предателю в качестве вознаграждения был вручен отрез ткани на платье для жены. Он также был удостоен дружеского похлопывания по плечу легкой (во всех отношениях) руки Кайзвальтера, после чего благополучно отбыл в Москву…
* * *
В следующий раз Носенко прибыл в Женеву 20 февраля 1964 года в составе советской делегации по разоружению. Он отправил по обусловленному адресу в Нью-Йорке телеграмму и вскоре встретился со своим оператором из ЦРУ Джорджем Кайзвальтером.
Поскольку убийство президента Кеннеди 22 ноября 1963 года все еще было у всех на слуху, а комиссия Уоррена по его расследованию только начала работу, то первые вопросы Кайзвальтера, разумеется, касались Ли Харви Освальда, подозреваемого в совершении покушения.
Носенко сумел убедить своего куратора, что лично вел оперативную разработку Освальда, когда тот в октябре 1959 года приехал в Москву и попросил разрешения остаться в Советском Союзе.
Носенко утверждал, что коль скоро Освальд был признан психически неуравновешенной личностью, то он не мог быть использован в качестве агента и поэтому не представлял интереса для КГБ. Ему отказались предоставить статус беженца, но в конце концов уступили его домогательствам, лишь потому, что он попытался свести счеты с жизнью. В итоге Освальд с женой Мариной обосновались в Минске. Марина глупа, необразованна, настроена антисоветски. Все это вместе взятое ускорило принятие Комитетом положительного решения выпустить их из СССР, когда они подали ходатайство о выезде в США.
Носенко имел возможность изучить дело оперативного наблюдения за американцем, так как после убийства Кеннеди начальник Второго шавка генерал-лейтенант Грибанов затребовал все материалы из Минска в Москву.
Носенко клятвенно заверил Кайзвальтера, что КГБ никогда не делал к Освальду подходов с целью его оперативного использования:
«При всей моей ненависти к нему, я не могу свидетельствовать против собственной совести. Я знаю суть дела и подтверждаю, что Советский Союз никоим образом не причастен к убийству президента США и ко всей этой истории!»
Кроме дела Освальда Носенко дал пояснения по поводу ареста Пеньковского. По его словам, выход КГБ на шпиона и последующий его провал явились стечением в высшей степени случайных обстоятельств.
В ходе планового наружного наблюдения за сотрудниками иностранных посольств было установлено, что жена разведчика СИС Джаннет Чизхолм несколько раз выходила на контакт с неким советским гражданином. Выяснив, что им является полковник ГРУ Пеньковский, КГБ установил за ним круглосуточное наблюдение. Для этого даже были отправлены на отдых соседи из квартиры этажом выше жилища наблюдаемого. А чтобы произвести обыск в квартире Пеньковского, его на несколько дней поместили в госпиталь, спровоцировав желудочно-кишечное расстройство.
В результате обыска были обнаружены улики, свидетельствовавшие о его шпионской деятельности: фотоаппарат «Минокс», копии секретных материалов, которые он подготовил для передачи американцам, шифровальный блокнот, деньги и паспорт на другое имя, но с фотографией Пеньковского.
После нескольких встреч Носенко стал намекать Кайзвальтеру, что был бы не прочь остаться на Западе. Поинтересовался своими перспективами в случае положительного решения вопроса.
Оператор ответил, что по указанию Директора ЦРУ в банке открыт счет на имя Носенко, на который уже внесены 50 000 долларов. В случае продления контракта ежегодно на него будут добавлять по 25 000 долларов. А за помощь в разоблачении Вассала к первоначальной сумме будут добавлены еще 10 тысяч долларов.
4 февраля 1964 года Носенко сообщил, что его срочно вызывают в Москву. Кайзвальтеру он объяснил, что это может означать одно — он разоблачен и его ждет арест и расстрел. В связи с этим он просит защиты у ЦРУ. Спустя много лет он признается, что все это выдумал, чтобы подтолкнуть американцев к более решительным действиям.
Кайзвальтер сообщил о сложившейся ситуации в штаб-квартиру ЦРУ, и оттуда немедленно пришел ответ: «Согласны!»
