Следующая встреча с Седым опять состоялась в его квартире. После того раза во дворе они не сталкивались почти две недели, и Михаил не выдержал, зашел сам.
Седой был дома. Впустив Мишу, он кивнул на дверь своей комнаты и, обернувшись, крикнул:
– Это ко мне, мам!
Михаил вошел и аккуратно присел на край тахты, настороженно косясь на зеркала. На первый взгляд они отражали все так, как оно и было в комнате.
Седой присел к столу и, развернув кресло, уставился на него.
Миша замялся. Если честно, у него была в общем-то очень меркантильная цель. Бате на работе опять задержали зарплату, а ему надо было срочно отдать деньги за детали для «шахи».
– Слышь, ты не можешь занять тысяч пять? Позарез надо. Я через…
– Тебе нужны деньги? – В голосе Седого мелькнуло удивление.
– Ну да, тысяч пять, если можно. Сразу же отдам…
Седой молча развернулся и, выдвинув ящик стола, вытащил оттуда пачку денег в банковской упаковке.
– Вот, бери сколько надо.
Миша осекся. Столько бабла сразу он видел только в кино. Он нерешительно протянул руку и взял пачку. Повертев ее в руках, осторожно спросил:
– Можно вскрыть?
– Мы же сказали, бери сколько нужно, – отозвался Седой.
Михаил надорвал упаковку и вытянул из пачки несколько бумажек.
– Мне только пять тысяч, – повторил он. Занимаешь-то чужие, а отдавать придется свои. Так что не хрен брать столько, что потом отдавать замучаешься. Тем более если что, от Седого хрен отвертишься… Седой взял початую пачку и небрежно швырнул ее обратно, а затем задумчиво произнес:
– Знаешь, когда мы познакомились с концепцией денег, то очень долго не могли понять, где в ней рациональное зерно.
Миша удивленно вскинул брови. То есть как это «рациональное зерно»?! Деньги, они всем нужны. Как без денег-то?
– Ну, это… деньги, – он наморщил лоб, припоминая, что им такое говорили на вводной лекции по экономике геологических работ, – они мерило стоимости.
Седой усмехнулся:
– Повторяешь чужие слова. Возможно, это действительно имело место, когда корова обменивалась на слиток золота, а затем слиток золота – на плуг или лодку. То есть когда одна ценность обменивалась на другую. – Он снова выдвинул ящик, в который бросил начатую пачку, и, выудив тысячную купюру, недоуменно спросил: – Но неужели ты считаешь, что вот этот клочок крашеной бумаги, стоимостью в производстве дешевле обычного пластикового календарика, действительно соответствует стоимости, ну, скажем, сотни пачек сигарет?
– Ну, нет, конечно, – вскинулся Миша, – то есть – да, но условно. Ну, так считается. Так принято.
Седой покачал головой.
– Нет.
– Что – нет?
– Не считается и не принято. Это вы так считаете, потому и гоняетесь за ними. А те, кто вами управляет, – нет. Деньги – это фикция, в крайнем случае – функция, но никак не ценность, хотя все внизу отчего-то уверены в обратном.
– Как это? – не понял Миша.
Седой вздохнул.
– Скажи, что было бы, если бы у тебя оказалось, скажем, миллион рублей?
Миша расплылся в мечтательной улыбке.
– Ну класс! Уж я бы…
– Нет, – резко прервал его Седой.
– Что – нет? – не понял Миша.
– Ничего бы не изменилось. То есть было бы несколько дней, когда тебе казалось, что все классно, а потом все пошло бы еще хуже.
– Почему это?
– Потому что деньги – это в лучшем случае функция, а функция, она всегда от чего-то. А вот этого чего-то у тебя и нет. Так что пока ты такой, какой есть, у тебя никогда не будет денег. Ты полностью соответствуешь своему уровню. Для того чтобы деньги появились, тебе надо будет измениться, стать другим.
– Кем это? – удивился Миша.
Седой с усмешкой прищурился.
– Показать?
– Ну да.
– Тогда говори, кого не жалко…
Батон был старым знакомым Миши. Они жили в одном районе, учились в одной школе, да и гаражи были неподалеку друг от друга. Не то чтобы они были друзьями или хотя бы приятелями, но бывают такие люди, которые вроде бы тебе никто. Причем и общаться с ними как-то не тянет, а все время толкутся рядом. Знакомые, в общем. Вот и Батон тоже. Он был весь какой-то скользкий, трусоватый, жадный, и ему всегда не хватало денег. При этом напрягаться он тоже совершенно не любил. Так всегда и говорил: «А мне за это не платят», «А я вам не нанимался», «Да за стока и осёл с места не сдвинется». И вообще все его речи всегда крутились вокруг этого вожделенного для него предмета. Кто сколько получает, за сколько что продал или купил, сколько стоит та или иная тачка, сколько получают проститутки на Ленинградке или охранники в казино. Вот при этом Батоне Седой вдруг и заявил:
– Да деньги чепуха, мусор!
Батон криво усмехнулся.
– Ну да, мусор. Тока чегой-то все так хотят нагрести его побольше. Аж лопаты ломаются!
– Да говорю тебе – мусор, – настойчиво произнес Седой, – добыть который можно, не сильно напрягаясь.
– Это как? – недоверчиво отозвался Батон.
– Ну, например, банк ограбить, – усмехнулся Седой.
– Ага, счас, – протянул Батон. – Там охрана вооруженная, сейфы и стекла всякие пуленепробиваемые.
– Да чепуха все это, – отмахнулся Седой, – сейфы, стекла… Систему безопасности придумали люди, значит, она несовершенна. Ведь сам человек несовершенен, не так ли? Да и персонал банка также люди, а людей можно обмануть, отвлечь, испугать. Следовательно, ограбить банк очень просто.
– Счас, – осклабился Батон, – просто! Иди, попробуй.
– Да легко, – отозвался Седой. И изложил подробный, буквально по минутам рассчитанный план ограбления отделения банка, расположенного на противоположном конце Москвы. План включал описание технических приемов вскрытия и угона машины и расписание электричек с ближайшей платформы, возле которой надо было эту угнанную машину бросить. Батон слушал, завороженно открыв рот.
А через неделю внезапно появился во дворе, на новом «мерседесе» и с толпой визжащих девиц.
Миша удивленно уставился на него.
– Гуляем, братан! – пьяно заявил ему Батон, одетый в шикарный костюм и кожаное пальто с меховым воротником. – Жизнь улыбнулась. Теперь у меня все будет в ажуре, ты понял?
– Да что случилось-то? – настороженно спросил Миша. Неужто этот придурок и впрямь подломил банк? Да еще и удачно. Но Батон только покровительственно похлопал его по щеке и, забравшись обратно в «мерс», укатил гулять дальше.
Несколько дней, пока по Королеву гремели слухи о крутом загуле Батона, Михаил ходил терзаемый сомнениями. Неужто Батон действительно взял банк? И может, если план Седого так хорош, надо попросить, чтобы он и ему, Михаилу, составил такой же… Но затем, вечером, он пошел выносить мусор и наткнулся на Батона. Тот выглядел жутко помятым, кожаное пальто исчезло, шикарный костюм был весь заблеван, а левый рукав на пиджаке наполовину оторван.
