– Щенок! Ты ярл или не ярл? А ну подними лук! И помогай! Ты что, не видишь, что я остался один!
Я поднял лук.
– Стреляй! – приказал он.
– Я не могу! – сказал я.
– Стреляй, я говорю! – гневно закричал он. – Вон, сколько их! Не промахнешься!
И он опять взялся стрелять. И каждый раз попадал. Тогда я тоже взял стрелу и заложил ее, а после… Рвал, натягивал – а лук не поддавался! Он был очень тугой для моих рук. Мне было очень стыдно за такую мою слабость. А тут еще Хальдер опять очень насмешливо сказал:
– Щенок! Противно на тебя смотреть!
И тут я очень разозлился! И снова потянул за тетиву – и тетива пошла, лук заскрипел и я прицелился. А после… Вж! И я попал в него! Тот человек упал! На нем была вот такая кольчуга – почти как на тебе сейчас, Вавыр. Но дальше! Хальдер увидел это, засмеялся, отбросил лук, схватил меня, прижал к груди и закричал:
– Ярл! Настоящий ярл! Твой первый враг убит твоей рукой! А я твой раб, ярл Айгаслав! И завтра все это увидят!
И завтра, так закончил я, да вы все это видели, и все это и сейчас хорошо помните, я вышел к вам, воссел в седло и поднял меч. Вот так я стал над вами настоящим ярлом!
Тут я замолчал. И все они тоже молчали. Но вдруг… Я же вам уже говорил, что настойка была очень крепкая… Вавыр зло выкрикнул:
– Мой брат!
– Что «брат»? – спросил у него я, будто я и вправду ничего не понял.
– Брат! – еще злее повторил Вавыр. – Это был мой брат. И ты убил его!
Он вскочил, и схватился за меч. Тогда и я вскочил, посмотрел на него и сказал:
– А сейчас я убью и тебя!
И я тоже схватился за меч. Тогда уже и все остальные вскочили и очень быстро расступились во все стороны. А мы с Вавыром подняли мечи, сказали нужные слова – и принялись биться. Он бился очень хорошо. Но я бился еще лучше. И я убил его! И он упал. Я сразу закричал:
– Рабы! Убрать его!
Пришли рабы и унесли Вавыра. Это большой позор, когда тебя убитого уносят не твои боевые товарищи, а какие-то грязные рабы. Но я тогда был очень зол на Вавыра и поэтому призвал рабов.
Потом, когда Вавыра унесли, а его кровь на полу посыпали песком, я велел – и мы опять сели. И долго мы молчали! Потом я поднял рог, сказал:
– Нальем еще. И не забудем про Хальдера!
– Но у него и так уже налито, – сказал Чурпан.
– А ты проверь! – сказал я.
Чурпан встал, подошел к Хальдеру, взял его рог, перевернул… И все увидели, что рог пустой. Я засмеялся и сказал:
– Он выпил за Вавыра. Налить ему еще! Он еще хочет пить. Вот только теперь за кого?
Чурпан опять налил – сначала Хальдеру, а после мне, а после всем остальным. Я поднял рог, спросил:
– Кто еще хочет говорить – после Вавыра?
Но, конечно, никто на это не отозвался. Тогда я сказал так:
– Значит, будем пить молча. И чокаться тоже не будем – чтобы Хальдер не услышал нас и больше не просил ему налить. Так или нет?
Все согласно закивали. Так мы и сделали – пили молча и не чокались. И вообще, это было забавное зрелище! Потому что вы бы только видели, как все они косились на рог Хальдера! Но рог пока что оставался полным до краев, они не знали, что им и думать и чем все это может кончится. А я два раза посылал гонцов к Забытым Заводям и принимал оттуда ответы, спускался вниз и раздавал распоряжения, и снова поднимался к ним, садился среди них и мы снова молча, не чокаясь, пили. Только уже под самое утро я отложил рог в сторону и лег – в ногах у Хальдера. А воеводам велел, чтобы они убирались прочь и ждали меня там, внизу. Они ушли, а я как лег, сразу заснул – и крепко, очень крепко спал до той самой поры, пока ко мне не заявился Верослав.
Как только он вошел ко мне, я сразу понял, какое именно дело он затевает. Но я по-прежнему лежал в ногах у Хальдера и не спешил вставать. А что? Я – это старший ярл, а он мой младший, он при моем стремени. А еще я знал, что он не так глуп, чтобы сразу приступать к самому главному.
И так оно и было. Сперва Верослав сказал мне нужные при таком случае слова, то есть он был почтителен и сдержан – как это ему и полагалось. Когда он замолчал, я пожелал, чтобы он сел. Он сел. Тогда я тоже сел, взял рог, потом я и ему дал рог, велел, чтобы нам принесли настойки и еды – и сразу отослал раба, налил себе и Хальдеру, а уже только после Верославу. Но Верослав пить не стал. Вместо этого он воткнул рог в пол и вдруг спросил:
– А если я сейчас тебя убью, что будет делать Хальдер?
– Он промолчит, – тихо ответил я. – Но рог его не пересохнет.
– Почему? – удивленно спросил Верослав. – Ведь это ты его убил.
– Нет, – сказал я. – Это не я его убил, а посол.
– Ложь! – тихо, но очень сердито сказал Верослав.
– Придержи язык! – сказал на это я. – Я говорю тебе о том, что было. И Хрт тому свидетель!
После чего, как это и положено, я сложил два пальца крестиком. Хрт – это указательный палец, а Макья – это средний. Если солжешь, то эти пальцы у тебя срастутся. И как ты тогда будешь стрелять из лука? Ведь между ними ты держишь стрелу, и ими же ты натягиваешь тетиву, а Хрт тебе в это время подсказывает, как надо брать прицел, выше или ниже, а Макья сетует – а надо ли стрелять, одумайся! Вот, все они такие, эти женщины – так думал тогда я…
– А он об этом знал? – спросил ярл Верослав.
– О чем? – спросил я и на всякий случай быстро развел пальцы.
Он заметил это, рассмеялся и сказал:
– Понятно! И вот за то я тебя и убью.
– За что?
– За то, что вы с послом стояли заодин и уморили Хальдера.
– Нет, – сказал я насмешливо. – Нас в этом деле было трое.
– А третий кто?
– Он, – сказал я и указал на Хальдера. – Он мне потом так и сказал: «Ты прав!»
– Прав! – очень сердито сказал Верослав. – А что еще он мог сказать? Он же умирал уже, наверное, когда это говорил.
– Да, умирал! – сказал я. – Но перед смертью разве лгут?
Верослав ничего на это не ответил, потому что тут возражать ему было нечем. А я опять сказал:
– Теперь о Руммалии. Хальдер желал, чтобы посла взяли на меч. Я так и сделал. Хальдер еще желал, чтобы на них был поход. И он будет! Вот только распростимся с Хальдером – и сразу выступаем.
Верослав сердито усмехнулся. Он мне, конечно, не верил. Тогда я тоже усмехнулся и сказал:
– Тут даже клясться незачем. Потому что по-другому теперь просто быть не может! Подумай сам: я – самолично – уморил посла. И его слуг. Сжег их корабль, а с ним всё их добро. К чему это?
– К войне.
