Глава 8
ИНДИВИДУАЦИЯ И НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА
17 мая 2000 года Президент США Билл Клинтон сказал в своей речи в Нью-Лондоне, штат Коннектикут: «Основная реальность наших дней в том, что наступление глобализации и революция в информационных технологиях увеличили как творческий, так и разрушительный потенциал каждого индивида, рода и нации на нашей планете».
[189]
Этими словами он обозначил парадоксальность современности. С одной стороны, могущественные силы задействованы в политике глобализма; с другой – в равной степени могущественные силы толкают к сепарации и обособлению. Некоторые люди рассматривают движение к синтезу как разрушительное и злотворное; другие точно такого же мнения о противоположном движении, считая сепаратизм деструктивным. Для индивидуации же, как я говорил, необходимы оба.
Вопрос, к которому я обращаюсь в этой главе: можно ли с пользой применить принцип индивидуации и к сфере международной политики и международных отношений? Это выводит тему развития коллективного сознания и ставит вопрос: может ли сознание больших человеческих групп, таких как нации и культуры, развиваться сходно с индивидуальным сознанием? Могут ли нации и целые культурные сообщества пройти процесс индивидуации?
По отношению к психологической идентичности принцип индивидуации означает творчество, разрушение, вечное воссоздание – постоянный процесс, чья дальняя цель – максимальная целостность, достигаемая поступательно растущим сознанием. Она порождает как движение к обособленности, так и движение к интеграции. В конечном итоге ее результат может быть описан как объединение противоположностей внутри сознания. Может ли эта модель развития использоваться для понимания эволюции идентичности и сознания в культурах, которые вбирают в себя нации и даже группы наций? Полезно ли применение психологической перспективы к политической и экономической динамике, лежащей в основе различных течений в мировой истории?
[190]
И если так, то на что в сегодняшнем мире может походить такой анализ?
Чтобы исследовать это, я рассмотрю столкновение Северной и Южной Америки как пример напряженности между силами сепарации и объединения, несущей в себе потенциал для индивидуации на каждом из этих континентов и в их различных культурах. В целом можно выдвинуть предположение, что, где бы ни встречались две культурные группы с разными установками, поляризованными по отношению к определенным ценностям, верованиям и восприятиям, базирующимся на своих исторических традициях и культурных комплексах, обязательно проявится потенциал культурной индивидуации, динамика separatio и coniunctio – та же, что описывается индивидуальной психологией. В настоящий момент существует долговременное столкновение между двумя довольно разными культурами американского континента, одна из которых английская и протестантская по традиции, другая – латинская и католическая. Это культурные тектонические пласты, все больше и больше наталкивающиеся друг на друга.
Для начала я упомяну их некоторые сходные черты. Все американские нации были созданы в результате действий, предпринятых европейцами, которые по-своему мало сознавали теневые мотивы и последствия своих действий для будущего. Они обосновывались, населяли, завоевывали и часто разоряли территории, которые сегодня народы в основном европейской расы называют домом. Это – общее наследие предков. Тень навязанных норм и агрессивности, стало быть, глубоко вплетена в ткань их изначальной идентичности. Поскольку жители Америк сейчас живут на землях, отобранных у их прежних жителей, элемент сознательной и бессознательной вины присущ всем личностям, претендующим на звание американца. Оставшееся коренное население, лишенное возможности понять, что с ним происходило, сегодня существует как напоминание об этом нечестивом прошлом.
Период вторжения, колонизации и поселения, позже усугубленный программой обращения в рабство коренного населения и африканцев, завершился в относительно короткий промежуток времени. Европейские колонисты сразу же стали считать землю, на которой они поселились, по праву принадлежащей им, и быстро превратились в лояльных и благочестивых жителей этих колоний Нового Света, которые переживали период младенчества. Смешение народов породило известные сегодня нации.
Много веков после начала колонизации иммигранты – обитатели Америк – заимствовали свой культурный модус и идеалы в Европе. Для Севера культурные точки отсчета и ориентации находились в Англии, Франции и Германии; на Юге люди ориентировались на Испанию, Португалию, Италию и Францию. В сравнительно недавние времена, однако, культуры обеих Америк – и латино– и англоориентированные – перестали в той степени, как раньше, сверять с Европой свои социальные модели и политические идеологии; вместо этого они стали ориентироваться на свои собственные интересы. Тем временем северо-южная экономическая и культурная ось укрепилась. Это кульминация процесса психологической сепарации от отеческих пенатов и изобретение уникального американского стиля самовыражения посредством изящных искусств, литературы, кулинарии, музыки, политической философии и экономической теории. В значительной степени сформировались и различия, по крайней мере, на этом культурном уровне. Как следствие, различные культуры Америк теперь уже находятся отнюдь не в начале формирования идентичности. Скорее они вступают (или уже далеко продвинулись) в период кризиса, когда ревизия и переоценка своих прошлых достижений, неудач и отличительных черт занимает сознание. Это вполне может означать, что впереди – долговременный период лиминальности и глубокой перестройки.
Возвращаясь к динамике между двумя культурными зонами, которые мы здесь рассматриваем, следует заметить, что поскольку жители Америк были рождены от одного и того же родительского культурного ствола, то есть европейской цивилизации и религии, то они являются квазисиблингами или кузенами. Здесь мы имеем дело с большой семьей, имеющей два основных ответвления. И, подобно членам больших семей вообще, они имеют тенденцию любить и ненавидеть друг друга и делать массу сравнений по поводу черт характера и особенностей друг друга. Они были и остаются мощными обертонами соперничества и зависти между Севером и Югом. Как родственники, занятые в семейном бизнесе, они также полагаются друг на друга и в действительности нуждаются друг в друге, причем не только материально. Они также используют друг друга в психологических целях или для того, чтобы сформировать идентичность посредством дифференциации (sepa ratio) или посредством идентификации (participation mystique). И даже если они претендуют на различную идентичность, они культурно и исторически связаны – к лучшему или к худшему. Процессы их индивидуации переплетены.
Важные различия между ними тоже вполне очевидны, они и стали фокусами поляризации, постоянно задействованными в игре. Две культурные группы исторически шли по разным путям и следовали несопоставимыми курсами. В Северной Америке мифические отцы-основатели были пилигримами в поисках религиозной свободы; в Центральной и Южной Америке основателями были конкистадоры в поисках новых территорий и богатства, наподобие Кортеса и Писарро. На Севере Соединенные Штаты и Канада построили политические и социальные системы, а следовательно, и свою идентичность, взяв за основу английские, голландские, немецкие и французские культурные и интеллектуальные традиции. Их предки изначально были трезвыми протестантами, строго верившими в Библию и следующими трудовой этике с религиозным фанатизмом. Они приехали в Америку, чтобы избежать религиозных преследований и начать новую жизнь. Они прибыли с намерением заселить землю и остаться на ней. Их мифом стала Америка как Новый Иерусалим. Латинское население Юга, напротив, в основном происходит от средиземноморских культур Испании, Португалии и Италии. Не ища убежища от религиозных преследований и зачастую даже приехав в Америку без намерения остаться там навсегда, они стремились обрести богатство и вернуться домой, в Европу, к комфортабельной жизни. Они были изначально католиками, и узы, связывавшие их со Старым Светом, были, возможно, более тесными и крепкими. Они не отделились от родительского очага так, как сделали это иммигранты на Севере. Официально идентичность южно-американских народов оставалась во многом более привязанной к европейским корням, нежели идентичность их кузенов с Севера. Более того, множество различий между культурами северной и средиземноморской Европы было перенесено в Америку, а конфликты и взаимные теневые проекции, выстроенные за века между европейскими культурами, были подхвачены и повторены в Америках.
