Глава 8
— Я слушаю тебя, Седой, — довольно резко, без показной вежливости, сказал эмир в микрофон мобильника.
Он поставил себе цель покрепче нажать на осведомителя, заставить его быть мягким и послушным, как пластилин. В прошлом разговоре у него это, кажется, получилось. Значит, следует продолжать в том же духе.
Иначе этот фрукт будет позволять себе всякие отговорки типа «не мог» или «некогда было», «находился на совещании». Такое уже случилось в истории с вертолетами.
Есть такой тип людей, которые чувствуют ответственность только тогда, когда на них постоянно давишь. Чуть ослабил нажим, и они уже считают себя свободными, всячески пытаются увильнуть от той самой работы, за которую получают деньги. А госдепартамент США, наверное, платит этому осведомителю гораздо больше, чем он имеет здесь за свои тяжелые погоны. Дело тут не в природной щедрости американцев, а только в том, что они определяют уровень оплаты не местными, а своими расценками стоимости услуг.
— Послушай, эмир, ты никогда себя волком не считал? — спросил Седой.
— Не понял. Ты о чем?
— Послушай меня. На твой отряд хотят натравить целую роту профессиональных волкодавов. Им пока ищут место базирования. Еще точно не решили, но, скорее всего, расположат их на кирпичном заводе, который теперь не работает. Может быть, у тебя есть желание подготовить торжественную встречу этим волкодавам? Хотя бы пару мин поставить на заводе?..
— Каких волкодавов? Я не понял. Говори без загадок.
— Видно, что ты много лет уже дома не был. По всему Северному Кавказу волкодавами зовут спецназ ГРУ. Это еще с чеченских войн пошло. Чеченцы именовали себя волками. Поэтому те ребята, которые их уничтожали, и стали волкодавами
[9]
.
— Мне-то что за дело до спецназа ГРУ! Против меня уже две колонны спецназа посылали. От первой ничего не осталось, вторая уехала подштанники менять. Я их просто отпустил, хотя мог бы уничтожить столько же, сколько уже положил. Теперь еще один спецназ. Ладно. Спасибо за предупреждение. Я знаю, где находится старый кирпичный завод. Ты только точно мне сообщи, будут они там базироваться или нет и когда прибывают. Сможешь это сделать?
— По моим данным, спецназ должен быть готов к выступлению завтра к вечеру. Наверное, ночью они вылетят. На аэродроме их посадят на машины и отправят на завод. Если только точно будет решено, что им предоставят данное место. Этот вопрос сейчас решается. Проблема только в том, чтобы уломать хозяина завода. Очень упрямый и глупый человек. Всю работу развалил и вынужден был прикрыть завод. Но за решением дело не станет. На владельце столько грешков, что его сломают без проблем. Сам прибежит и начнет кровати спецназовцам застилать.
Мансур ибн Серджун Ат-Таглиби подумал, что Седой, видимо, плохой дагестанец, если так радуется тому, что будет унижен его земляк. Покойный отец говорил мальчишке Мансуру, что любой уроженец Дагестана должен всегда горой стоять за своего соотечественника перед кем угодно, русскими или чеченцами. Иначе народу не выжить. Но своих соображений на этот счет Святой не высказал. Это была не та ситуация, в которую ему требовалось вникать.
— Хорошо. Я на этом заводе никогда раньше не был. Скажи, там есть подвалы?
— В административном помещении, насколько я помню, есть бойлерная. У них там своя котельная. Трубы оттуда тянутся под землей.
— А что, спецназ ГРУ имеет привычку обыскивать помещения, в которых желает расположиться? Они будут проверяться на предмет безопасности?
Седой, видимо, весьма уважал спецназ ГРУ или боялся его, поэтому ответил без раздумий:
— Там служат настоящие профессионалы. Они обязательно обыщут все подвалы. Там ты мины не спрячешь. Лучше поставь их где-то во дворе или в цехах. Хотя спецназовцы наверняка всю территорию будут осматривать.
— Я подумаю, что можно сделать. На это время у меня еще будет. А на сегодняшнюю ночь у нас с тобой другие планы. Ты не забыл насчет машины?
— Конечно, помню. Я сам подъеду.
— И хорошо. Значит, познакомимся лично. До встречи, Седой.
— До встречи, Святой.
— Подожди. Еще один вопрос. Может быть, ты знаешь. Мои люди наткнулись в горах на человека. Идет к какому-то старику-лекарю. Говорит, многие мимо нас к нему ходят. Ты ничего про старика не слышал? Один живет в горах. Только собака у него…
— Что-то слышал. Люди говорят, есть в горах какой-то человек. Лечит только тех, от кого врачи отказались. Тех, кто еще может на докторов надеяться, он не принимает. У него какие-то свои методы. Со странностями старик. Если к нему двое или трое приходят, например, родственники больного сопровождают, то он таких не пускает. Заставляет полуживых людей к нему костылять в одиночку, работать на себя. Сам он уже в таком виде, что и дров наколоть не может. А как лечит, я не знаю, но слышал, что настоящие чудеса творит. Бывает, что врачи человека разрежут и уже не оперируют, зашивают и отправляют умирать. Если эти люди сами до него доберутся, то он их на ноги ставит. Только вот я не знаю, где этого старика найти. Летом про него даже передача по телевизору была. С тех пор люди у нас много про старика говорят. Ты уж не трогай его, если столкнешься. Он — достояние всего Дагестана.
— Что же ты меня не предупредил, что в горах кто-то поселился?!
— А откуда я мог знать, где он живет. Я только краем уха разговоры о старике слышал, вот и все.
— А раненых он лечит?
— Не знаю. Слышал только, что рак способен исцелить.
— У меня двое серьезно раненных. Врача привезти не сможешь? Которого не жалко…
— Насовсем привезти?
— Насовсем.
Последовала долгая пауза, вызванная раздумьем.
— Сегодня не смогу. Но на перспективу вопрос решаемый. У меня у дочери муж — врач. У них в поликлинике есть хирург. Человек поганый, но очень хороший специалист. Он уже всех достал. Вот его-то я смогу к тебе отправить. Насовсем. Без возврата. Пару дней твои раненые потерпят?
— Нет, столько они не проживут.
— Наверное, и новые появятся?
— Да, обязательно. Доставляй врача. — Мансур ибн Серджун Ат-Таглиби уже минуту топтался у входа в пещеру, продолжая разговор.
Каральбий и Зачерий, сопровождавшие его, уже прошли в убежище. Эмир передал им винтовку убитого снайпера, которую нес в левой руке, потому что его правое плечо сильно болело. Но показывать свое состояние всем бойцам отряда он не желал, поэтому очень старался не поморщиться.
Святой требовал врача-хирурга не столько для раненых, сколько для себя. Он расспрашивал Седого про старика-лекаря лишь потому, что сам хотел обратиться к нему за помощью.
