Да, низкое давление обычно предвещает осадки. По этой причине, видимо, и печь никак не хотела разгораться как следует. Савелию Вячеславовичу пришлось несколько раз заново растапливать ее. В конце концов он догадался подложить под сырые поленья побольше бересты.
Дрова ему привезли недавно. Он сам все их переколол и уложил в поленницу в сарае. Здоровья у него пока вполне хватало на такие подвиги.
На морозе дрова казались хорошими. Они легко кололись, однако в печке горели плохо. Савелию Вячеславовичу приходилось сначала разжигать сушняк, а потом подкладывать сырые дрова. Но прошлогодних дров оставалось мало. Использовать их приходилось экономно.
Вообще-то, Савелий Вячеславович всегда любил смотреть на огонь в печке. Он часто раскрывал дверцу и мог час просидеть, глядя в пламя. Но при низком атмосферном давлении в дом, как правило, валило много дыма прямо из устья печи.
Поэтому сейчас Савелий Вячеславович никак не мог позволить себе такого удовольствия. Иначе ему потом пришлось бы надолго распахнуть входную дверь, чтобы дым вышел на улицу. Форточек в окнах, в которые с осени вставлялись еще и вторые, зимние рамы, не было. Прежний хозяин дома, видимо, не слишком любил свежий воздух. Или же, наоборот, для проветривания открывал окна целиком.
Прежнего хозяина, дожившего до преклонных лет в полном здравии и почившего в одночасье, Савелий Вячеславович не застал. Он покупал дом у его детей. Эти люди, тоже уже весьма пожилые, давным-давно стали горожанами и не желали возвращаться к деревенскому быту.
Печка в старом рубленом доме стояла так, что разделяла единственную комнату и кухню. В проеме висела занавеска. Дверь навесить было просто не на что, да и незачем. Короче говоря, вполне нормальное жилье для маленькой семьи или даже одного человека. Дом прочный, хорошо проконопаченный, лишенный сквозняков. Пол расположен высоко над землей, что тоже дает тепло.
Савелий Вячеславович купил этот дворец чуть больше года назад, перед выходом на пенсию, а потом сразу в нем и поселился. Он жил в деревне практически постоянно, радуясь чистому воздуху и овощам, которые сам же и выращивал на небольшом огородике. Отставной подполковник к осени снял первый, пока единственный в жизни урожай, и очень им гордился.
Это он-то, человек по происхождению и воспитанию чисто городской! Видимо, сказывались корни, родители, деды и прадеды. Савелий Вячеславович истосковался по земле.
Зато Василиса, его жена, родившаяся и выросшая в деревне, как и многие другие исконные селяне, предпочитала город. По обоюдной договоренности она осталась в Москве. Ей нужно было следить за внуками, поскольку сын служил, а его жена работала. Как решили, так и сделали.
Бабушка Василиса взвалила на себя обязанности по воспитанию подрастающего поколения. Правда, старший внук уже учился на первом курсе университета. Если говорить честно, то он и сам мог бы, даже должен был присматривать за бабушкой.
Тем более что со здоровьем у нее было не все в порядке. В последние годы сильно пошаливали печень и поджелудочная железа. Женщине часто приходилось обращаться к врачам, а в деревне это всегда проблематично.
Поэтому жена наведывалась к мужу крайне редко. Он же в Москву вообще почти не ездил. Савелий Вячеславович и раньше не очень-то любил этот излишне большой и чрезвычайно суетливый город, а теперь, в современных условиях, вообще не переносил его.
За долгие годы службы в спецназе подполковник Тайганин привык к отсутствию бытовых удобств. Такую беду он переносил совершенно спокойно, без претензий на более комфортную жизнь.
Наконец-то печка разгорелась. Как раз в тот момент, когда Савелий Вячеславович выпрямился, вставая от нее, зазвонил мобильник, лежащий на столе. Определитель показал незнакомый номер, но причин не отвечать на звонок этого абонента у Тайганина не было.
— Слушаю вас.
Так Савелий Вячеславович начал говорить сразу, как только вышел в отставку. Он очень старался заставить себя забыть куда более привычный ответ, к которому всегда добавляется представление: «Слушаю вас, подполковник Тайганин». Таким вот незамысловатым образом Савелий Вячеславович старательно уводил себя из военной жизни в гражданскую.
Но былое никак не хотело отпускать его. Об этом свидетельствовал и данный звонок.
— Здравствуй, Савелий Вячеславович! — сказал знакомый голос, сразу заставивший Тайганина выпрямиться и слегка напрячься.
Так и положено при звонке командующего войсками спецназа ГРУ.
— Полковник Мочилов тебя беспокоит. Не забыл такого?
— Здравия желаю, товарищ полковник. Не забыл, Юрий Петрович. Память еще не подводит.
— И отлично. А гостей ты до которого часа принимаешь?
Старинные часы-ходики, оставшиеся на стене от прежнего хозяина, показывали половину девятого вечера. Не так уж и поздно.
— Смотря какие гости. Вас готов принять в любое время суток.
— Тогда выходи, открывай калитку. Я подъехал. Стою около твоего дома.
— Иду, товарищ полковник.
Савелий Вячеславович набросил на плечи старый армейский бушлат, нахлобучил лохматую меховую шапку, вышел во двор, дошагал до калитки, отодвинул засов и впустил гостя. Во дворе уже сыпался снежок. Ясно было, что скоро это дело усилится.
Полковник Мочилов прошел по тропинке к дому, а Тайганин выглянул на улицу и увидел разворачивающийся микроавтобус. Он, видимо, полковника и привез.
Савелий Вячеславович хотел включить чайник. Он надеялся, что дополнительная нагрузка на проводку не выбьет, как иногда случается, пробки на электрощите. Но полковник отрицательно помотал головой, отказываясь от угощения.
— Мне еще в Москву возвращаться. Давай без чая, сразу приступим к делу.
— Бога ради, — согласился Тайганин, показывая гостю на диван, а сам опустился на старенький стул.
Савелию Вячеславовичу нравилось жить гражданским человеком, не стоять по стойке «смирно» перед командиром, дожидаясь, когда тот предложит присесть.
— Освоился в гражданской жизни, Савелий Вячеславович? Приспособился?
— Вполне. Сам себе хозяин. Такое положение меня очень даже устраивает.
— Не расстраивай меня раньше времени. Ты сам должен понимать, что я к тебе приехал не просто с дружеским визитом вежливости.
— Я догадываюсь.
— Вот и отлично. Ты у нас на Северном Кавказе, кажется, часто бывал?
— Можно сказать, прописан там был. Несколько отрядов возглавлял. Как своих, бригадных, так и сводных. Тамошний климат меня вполне устраивал. Я вообще человек нетребовательный на этот счет. Могу легко приспосабливаться.
— Да и в кавказских делах ты неплохо разбираешься.
— Есть опыт, соглашусь, товарищ полковник.
— Вот к твоему опыту я и хочу обратиться.
— Слушаю вас.
