Старший лейтенант Россомахин, стоявший рядом, молча смотрел на все это и только в завершение вступил в разговор:
— Товарищ капитан, рядовой Ладогин своими успешными действиями в бою и дальнейшей помощью спецназу ГРУ заслужил поощрение, думаю, даже государственную награду. Представление на медаль вы сами напишите. А я приложу свой рапорт в подтверждение представления. Я завтра заеду к вам в автобат и рапорт привезу.
— Какое еще представление… — хотел было возмутиться капитан, но, встретившись взглядом со старшим лейтенантом, прикусил язык. — Хорошо. Я напишу. Или комбат напишет, я не знаю, как это делается. Не доводилось пока сталкиваться…
В завершение событий пришлось делать самое неприятное — из кузова бортового «КамАЗа» сняли и уложили в кузов другой машины скамьи, а прямо на голый пол переносили и укладывали убитых солдат, военных строителей и водителей. Укладывать старались аккуратно. Васек даже сбегал с лопатой в ближайший ельник, нарубил еловых лапок и подложил их под головы убитым, чтобы о кузов не бились. Самое сложное занятие из всего этого — перенос обгорелых тел, которые остро и неприятно пахли. Перчаток не было. У некоторых из военных строителей были при себе грязные и рваные рабочие рукавицы, они ими и пользовались. У кого ни рукавиц, ни перчаток не было, переносили обгоревшие тела голыми руками. Васек свои рукавицы в машине не нашел и поспешил без них на помощь товарищам. Сгоревшие кожа и мясо прилипали к пальцам и ладоням, отрывались от тел и приставали к одежде тех, кто носил тела. Когда работа была закончена, Васек убежал за свой самосвал, где на краю дороги видел кучку смерзшегося песка, и стал оттирать им руки и одежду. Но тут его начало рвать, и рвало долго, до боли в пустом желудке, уже одной зеленой желчью. В это время к рядовому подошел капитан Савушкин:
— Слабак ты, Ладогин. Никого не рвет, только тебя…
— Вся голова этим запахом забита, — пожаловался Васек. — Мозги пропитались…
— А еще медаль выпрашиваешь…
— Я никакой медали не выпрашиваю, — твердо проговорил Ладогин и посмотрел на капитана так, что тот шарахнулся от рядового.
Возвращаясь к машине, Васек увидел рядом с ней прислонившегося спиной к колесу старшего лейтенанта Россомахина. Лейтенант Лутченков стоял рядом. На коленях у Россомахина лежал планшетный компьютер, на котором он что-то отслеживал, а потом прямо с него позвонил кому-то.
— Оперативный отдел республиканского управления ФСБ. Майор Исправников… — раздался голос в компьютере.
— Товарищ майор, снова Россомахин. Вы отслеживаете передвижения Гулоханова? А то он, как я вижу, республику покидает.
— Старлей, что ты суешься, куда тебя не просят? Вот, сейчас с тобой будет говорить полковник Соловейчик из Москвы…
— Я слушаю.
— Слушай, старлей, слушай и на ус мотай… — сказал хриплый голос человека, страдающего одышкой.
— Я не ношу усы, товарищ полковник.
— Тем не менее… Куда тебе удобнее, на то и мотай. И запомни — это наша операция. Нам необходимо, чтобы Гулоханов сделал то, что его просили сделать. Ты все понял? Он сейчас на нас, по сути дела, работает… И под нашим полным контролем… Мы день потратили, чтобы обеспечить ему проезд по всей стране, а ты тут помешать хочешь! Я сам сейчас следом за ним выезжаю, чтобы подстраховать на случай появления других таких же ретивых, как ты… Не суйся, прошу пока по-человечески. Или тебе нужно, чтобы тебе твое командование приказало? Я могу в Москву позвонить вашему командующему. Мы с Юрием Петровичем давно сотрудничаем…
— Я понял, товарищ полковник. Удачно вам завершить операцию. До свидания…
— Бывай здоров! — Полковник положил трубку.
Россомахин не сумел подавить тяжелый вздох:
— «Завалит» он их всех там. Вместе с этим полковником и «завалит». Я все его операции проштудировал. Он очень умный, все просчитывает и работает безошибочно. Как пить дать, «завалит», помяни мое слово…
Глава одиннадцатая
Машина сильно вздрогнула всем своим металлическим телом на дорожной выбоине.
— Саморезов тебе хватит? — спросил Абдулджабар, не оборачиваясь, но Башир Гудулов, сидевший за его спиной, понял, что эмир обращается именно к нему.
— А сколько штук нужно сделать?
— Две-три… Не пропадет, надеюсь. Всегда найдется, где применить.
— Мощность нужно рассчитать.
— Рассчитывай. Учти, штука эта в шестьдесят раз сильнее гексогена.
— Впечатляет… Я с таким еще не работал. Стоит попробовать. Но, чтобы рассчитать мощность, следует знать предназначение. Куда ставить будем?
— Первое, чтобы нас всех обезопасить, — проезд к дому, где мы остановимся. Помощнее, поударнее, чтобы навсегда нас запомнили. И еще одно такое же. Я подумаю, куда пристроить. Может, рядом установим. И еще несколько штук обычных твоих ловушек. Какие-нибудь авторучки или еще что-то, тебе виднее. Так хватит саморезов?
— На два мощных устройства хватит. Хотя, может, для охранной мины и одного фугаса достаточно? Без осколков…
— Лучше с осколками. С саморезами то есть… Чтобы потом уже некому было плакать…
— Как приедем, сразу сделаю. Или нужно здесь сделать?
— Как приедем… — согласился Гулоханов. — Залимхан! Смотрю, у тебя глаза слипаться начинают. Меняемся местами. Останавливай.
— Я еще ничего…
— Останавливай!
Глаза у Залимхана, конечно, не слипались, просто по зимней дороге он ехал на скорости слишком неуверенно, и эмир решил сам сесть за руль.
Смена водителя прошла быстро. И только эмир тронулся, как их догнала и обогнала машина ДПС. Инспектор на переднем сиденье высунул руку в окно и сделал движение жезлом, предлагая остановиться. Абдулджабар беспрекословно выполнил команду, остановился, вышел из микроавтобуса. Инспектор вышел ему навстречу, козырнул и представился.
— Проверка документов. Предъявите, пожалуйста.
— Пожалуйста. Я что-то нарушил?
— Я разве что-то сказал? Я сказал, что это проверка документов.
Инспектор стал внимательно рассматривать документы на машину, права, страховое свидетельство.
— Вы только что сели за руль. Кто до вас сидел? Его водительское удостоверение?
— Залимхан! — позвал эмир. — Права неси…
Залимхан вышел из машины, вытащил из кармана права, протянул инспектору. Тот смотрел не на права, а на руку, их протягивающую. В этой ладони полностью поместилась бы голова инспектора. Но права он все же изучил. Для приличия. Не зря же человека из машины вытащили.
— Далеко едете?
— В Архангельск.
— Далековато. Не утомляйтесь в дороге. Дорога сложная. Счастливого пути!
Абдулджабар очень удивился, что с них за такое пожелание даже сотню баксов не «срубили», но возражать против этого не стал. Сто долларов ему было не жалко. Но, если бы их у него клянчили, он бы расстался с ними даже с удовольствием, зато успокоился бы. А поскольку не клянчили, это вызывало непонятную тревогу. И в машину, когда инспектор вернул ему и Залимхану документы, эмир сел мрачный. А мрачный, он обычно едет быстро, не думая о дороге. Так он и ехал, пока на очередном повороте машина не ушла в занос. Только тут Гулоханов очнулся и продемонстрировал высокое искусство дрифтинга
[10]
. Удачно справился с управлением и выровнял движение. Но после этого поехал уже осторожнее и вдумчивее.
