Похоже, ее единственной надеждой мог быть только сам граф Валери, если, конечно, он не знал, какое преступление совершалось под прикрытием его имени. Или если этот молодчик нашел способ надавить на него.
Тогда бы они могли объединиться и действовать сообща, чтобы не дать событиям зайти слишком далеко. Скорее всего, это было просто недоразумение. А если нет, надо попытаться убедить графа – Найджел Сильвестр тоже человек решительный и властный. Определенно не из тех, кого хотелось бы иметь своим врагом.
Она также могла бы сказать – Найджел Сильвестр не питает к ней никакой симпатии. Скорее наоборот. И если бы все зависело только от него, то он бы не дал за жизнь Мадди и ломаного гроша.
Глава 4
Казалось, она потеряла всякое ощущение времени. Но может быть, именно этого и добивались ее тюремщики?
Не в силах больше игнорировать голодное урчание в животе, Мадди дернула за шнур звонка.
Горничная явилась буквально через несколько секунд и поставила рядом с кроватью маленький столик. Другая девушка, в накрахмаленном белом переднике, появившаяся следом, поставила на него поднос с обедом. После этого они улыбнулись и, пожелав «Buon appetito», вышли из комнаты.
А затем Мадди услышала, как повернулся ключ в замке.
Похоже, все это было для них достаточно привычным – обслуживать запертую в комнате женщину, на которой не было ничего, кроме ночной рубашки.
Вздохнув, Мадди посмотрела на поднос. Горячий овощной суп с ароматной зеленью, свежеиспеченные булочки на льняной салфетке, тарелка с холодным мясом, под стеклянной крышкой – шоколадный десерт. Из напитков – красное вино в маленьком кувшине, бутылка минеральной воды и кофе с дразнящим ароматом в керамическом кофейнике.
К такому изысканному обеду следовало бы приступить не торопясь, но Мадди накинулась на еду, словно не ела целую вечность.
«Вчерашний ужин – это было так давно», – говорила она себе, добирая хлебом последние капли супа.
Время шло. Начинало темнеть. Горничная принесла лампу с изящным абажуром и поставила ее на столик. Но когда Мадди спросила, не найдется ли здесь чего-нибудь почитать, девушка только пожала плечами.
Таким образом, Мадди больше ничего не оставалось, как смотреть на темнеющее небо, позволяя мыслям бежать по кругу.
Она даже приняла ванну, чтобы нарушить столь утомительную монотонность, но теплая вода не оказала на нее обычного успокаивающего эффекта. С тревогой Мадди начала осознавать, как тщательно, судя по всему, планировалось ее похищение. И что именно связь с семьей Сильвестр приговорила ее к этому совсем не приятному приключению.
Но и сама она тоже виновата! Не она ли так рвалась в эту распрекрасную Италию? И вот теперь у нее отобрали все! Даже контроль над собственной жизнью.
Когда стало совсем темно, Мадди зажгла лампу. Услышав, как открылась дверь, она резко выпрямилась, отчаянно желая, чтобы на ней была хоть какая-то одежда, а не одно полотенце. Но это оказался не ее похититель, а еще одна горничная, невысокая, плотненькая. Она принесла щетку для волос и косметичку. Ее собственную косметичку! И… ничего больше.
Коротко кивнув, горничная прошла в ванную. Через минуту она вернулась – на лице явное осуждение. Стряхнув несуществующие пылинки с ночной рубашки, брошенной Мадди на пол, она аккуратно положила ее на постель, а рядом – подходящее по тону платье.
– Вы можете одеться, синьорина, – сказала она.
Ее английский хромал на обе ноги. Но по крайней мере, хоть как-то можно объясниться.
– Непременно. Когда получу обратно свою одежду, – ответила Мадди.
Горничная кивнула на переливающийся синий шелк на кровати:
– Это и есть ваша одежда, синьорина. Сейчас уже время ужина, так что, пожалуйста, поторопитесь.
Мадди усмехнулась:
– О да, граф не любит, когда его заставляют ждать! Может быть, в таком случае он поужинает без меня?
– Нет, – твердо сказала девушка. – Он просил вас прийти. Не стоит его сердить.
– Вы хотите сказать, он может прислать за мной своего полицая? – Поймав ее ошеломленный взгляд, Мадди тряхнула головой: – Ладно, проехали…
Это платье-халат оказалось очень простого покроя – прямое, с высоким воротником и юбкой до пола, из-под которой выглядывали только острые загнутые носки туфель. Два раза обернув пояс вокруг талии и заколов его булавкой, Мадди сразу почувствовала себя лучше, несмотря на столь непривычное одеяние. Пригладив щеткой волосы, она оставила их распущенными. Косметикой Мадди почти не пользовалась.
Она вернулась в комнату, где ее, не скрывая нетерпения, ждала горничная.
– Прекрасно, синьорина, – кивнула она и направилась к двери.
Мадди последовала за ней. Сзади на поясе у горничной болталась связка ключей, наполовину закрытых передником. «А что, если схватить их и убежать?» – подумала Мадди. Нет, шансов практически не было. Совсем не просто справиться с крепко сложенной итальянкой.
Возле двери Мадди спросила:
– Как вас зовут?
– Доминика, – без улыбки ответила та. – Пойдемте, синьорина.
За дверью оказался длинный, скудно освещенный коридор с коротким пролетом ступенек в конце перед задернутой портьерой. Доминика шла быстрым шагом, и Мадди едва за ней поспевала. У портьеры горничная остановилась и отвела ткань в сторону.
Сделав шаг, Мадди оказалась на галерее средневекового зала.
Внизу в центре – длинный монастырский стол в окружении стульев с высокими спинками, рядом с камином – пара кушеток, обитых коричневой кожей, в дальнем конце зала – рояль. Видимо, граф был не только покровителем оперы, но и сам в какой-то мере обладал талантами в этой области.
Но в зале никого не было. Мадди вопросительно посмотрела на Доминику. Горничная молча кивнула на широкую лестницу, ведущую вниз, и исчезла за портьерой.
У Мадди появилась возможность более внимательно осмотреть помещение. И здесь была та же приманка. Ни дюйма деревянной обшивки – лишь ее искусная имитация на холсте. Золоченая клетка с попугаем тоже оказалась трехмерной игрушкой.
Из пары внушительных двойных дверей, выходящих на лестницу, только одна из них действительно открывалась – или, вернее, могла открываться, если была не закрыта на замок. Мадди тщетно старалась повернуть покрытую патиной медную ручку.
По крайней мере, огонь в камине оказался настоящим.
Она посмотрела на картину, висящую над камином. Вероятно, это одна из любимых собак графа – немецкая овчарка, изображенная на высокой скале на фоне серого штормового неба. Но потом, вглядевшись, Мадди поняла: такое создание никто бы не назвал своим домашним любимцем.
«О господи, это же волк!»
Она и не знала, что произнесла это вслух, пока не услышала за своей спиной знакомый голос:
