— Власть штаба округа давно уже заканчивается за входной дверью. Гараж — это вотчина Прона Акиевича, во всяком случае пока.
Круифф кивнул:
— Что ж, отлично.
В кастрюльке зашумело. Юрий торопливо подскочил к керосинке, закрутил вентиль, поставил кастрюльку на обрезок доски, снял крышку и повернулся к американцу:
— Есть будешь?
Тот отрицательно покачал головой:
— Я сегодня соизволил отужинать у «Нанона».
Юрий шутливо вскинул брови, ожидая объяснений.
— Оказалось, что здесь тоже встречаются очень предусмотрительные люди, которые высоко ценят оперативную информацию.
Юрий усмехнулся:
— Ну-ну. Тогда извини, а я поем.
Спустя пять минут он отодвинул пустую кастрюльку и откинулся к стене:
— И куда мы собираемся в конце концов направить свои стопы?
Американец щелкнул затвором штуцера, который держал в руках, поморщился и брезгливо вытер измазанный палец носовым платком:
— Ну как можно содержать оружие в таком состоянии? — Он бросил штуцер на кровать и повернулся к Юрию: — Я думаю, лучше всего отправиться на западный континент. Насколько я помню, Соратничество доберется до него лет через сто — сто пятьдесят, не раньше. Так что, даже с учетом того, что мы проживем несколько дольше, чем средний абориген, нам вполне хватит времени, чтобы успеть мирно отойти в мир иной.
— А как же потомки?
Круифф хмыкнул:
— Ну, не знаю как ты, а лично я не собираюсь заводить на Голуэе никаких потомков.
Юрий кивнул:
— Ладно. Место встречи на случай, если тебе придется отсюда съехать?
— Центральный почтамт. Обратишься к старшему письмоводителю. Его психотип хорошо поддается гипнообработке, так что я закодирую его на какой-нибудь простенький пароль. Например, — тут он хмыкнул, — «князь Росен».
Юрий весело улыбнулся. Это было имя, которое они подобрали для майора. Круифф поднялся на ноги:
— Ну что ж, как говорят здесь — покойной ночи. Тебе понадобится оружие?
— Я возьму барабанник. Остальное забери.
Айвен кивнул и, завернув штуцера в кусок шинельного сукна, в котором Юрий их и принес, вышел из комнаты.
* * *
В этот день Струк «дал козла». И дело-то было — ничего особенного. Лабаз с хорошим суконцем. Пустыш навел. А хорошее сукно по нынешним временам, пожалуй, получше «рыжухи» будет. Для них-то уж точно лучше. «Рыжуху» сейчас хорошо не сдашь. А прячут и сторожат ее не в пример лучше, чем сукно. Особливо сейчас. Хозяин-то лабаза сторожа не сменил, так и оставил дедка с колотушкой и свистулькой. А кому свистеть-то, городовых теперь и днем-то не сыщешь.
Откуда появился ЭТОТ, он так и не заметил. В чем после полностью повинился, заслужив порку. Тоже мне, хорош «стремный». Он и сам до сих пор так и не понял, как тому удалось незаметно подойти вплотную, однако, когда он отозвался на условный свист и Бзырь с напарником, немым Красильщиком, вылезли через окошко с четырьмя штуками сукна, из-за спины Струка раздался тихий, но внятный голос:
— Промышляем?
Струк от неожиданности подпрыгнул, а Бзырь отскочил в сторону и выхватил «перо». Но незваный гость даже не шевельнулся. Несколько мгновений они молча пялились друг на друга, потом Бзырь сплюнул сквозь зубы и хрипло спросил:
— Ты хто?
Незнакомец усмехнулся:
— Черт из подворотни.
Бзырь угрожающе качнулся вперед:
— А шел бы ты, пока цел.
Незнакомец покачал головой:
— Сначала я должен сделать то, для чего к вам и подошел.
Для Бзыря это могло означать только одно, а потому он прыгнул вперед, тыча в воздухе ножом. Струк был готов поклясться, что незнакомец даже не шелохнулся до самого того момента, когда «перо» Бзыря коснулось его полушубка, но тут вдруг что-то с противным хрустом жахнуло ему прямо в лоб и он опрокинулся как раз на брошенные у стены штуки сукна.
Когда он выпутался из ткани, Бзырь валялся на земле и тихо скулил, баюкая руку, Красильщик вытянулся у стены во весь рост, пришпиленный к ней за воротник Бзыревым «пером», а незнакомец неторопливо прохаживался перед ними, удрученно покачивая головой:
— Да-а-а, жалкая картина, ну да делать нечего… — Он повернулся к Бзырю: — Не хнычь, это всего лишь вывих. — Он шагнул вперед, вырвал «перо» из стены лабаза и бросил его под ноги Бзырю. — Завтра к трем пополудни приходите в «Седую толстуху», есть базар, — после чего повернулся и растворился в темноте.
В «Седой толстухе», грязной забегаловке, принадлежащей старухе Трунье, здоровенной бабище, благодаря которой это заведение и получило всем известное название, хотя на вывеске было изображено совершенно другое, вполне благозвучное, они появились за полчаса до назначенного срока. Здесь, как правило, собирались самые авторитетные в их среде люди, поэтому Струк чувствовал себя не в своей тарелке. Но не успели они скромно усесться в дальнем углу, как из клубов сизого дыма, густо заполнявшего помещение, выплыло обширное будто бочка водовоза, брюхо хозяйки. Она окинула их придирчивым взглядом и спросила:
— Ты Бзырь?
Бзырь неохотно отозвался:
— Ну…
Хозяйка молча кивнула и скрылась в дыму. А спустя минут пять появилась снова, но на этот раз у нее в руках был треснутый дубовый поднос, уставленный тарелками с дымящимся супом из бараньей требухи и запотевший шкалик, явно только что из ледничка.
— Эй, мать, — удивленно пробормотал Бзырь, — мы это не заказывали.
Хозяйка молча разгрузила поднос и, показав в кривой ухмылке черные провалы на месте выпавших зубов, сказала:
— Жрите. Уплочено.
Ночной незнакомец появился так же внезапно, как и в первый раз. Струк как раз опрокинул стопарь и, довольно крякнув, поставил его на стол, как вдруг увидел, что тот уже сидит по другую сторону стола. Пару мгновений он ошалело пялился на него, потом, опомнившись, ткнул Бзыря локтем. Тот поперхнулся и со свирепым видом повернулся было к Струку, но тут заметил незнакомца. С минуту все молчали, приглядываясь друг к другу, потом гость, или, скорее, радушный хозяин, тихо заговорил:
— Мне нужно три человека для одного деликатного дела. Чтоб были люди опытные, смелые и… без предрассудков.
«Деловые» переглянулись. Бзырь осторожно спросил:
— По-мокрому?
Незнакомец усмехнулся:
— Возможно, но я бы не хотел.
— Мы по-мокрому не работаем.
Незнакомец с иронией посмотрел на Бзыря:
— А сторож?
Они переглянулись, и Бзырь нехотя пояснил:
— Так мы ж его аккуратненько.
